Александр Кралин: завершение

Мыслитель взошел на пригорок, с которого он обычно вещал в надлежащих для этого случаях, но, внезапно почувствовав чье–то весьма самоуверенное присутствие, обратился в ту сторону. Рядом, в начальственно–повелевающем ореоле, стояла некая особь. На сам факт контакта никакого отклика не последовало, и лишь после прямого запроса: «Кто Вы?» выяснилось, что это – сам Начальник Конвоя. Мыслитель, соблюдая все внешние признаки спокойствия, сообщил:

— Я собираюсь обратиться к вновь прибывшим с речью. Надеюсь, Вы не станете утверждать, что цензура обращений Мыслителей входит в Ваши обязанности? Насколько мне известно, такой прерогативой не обладает никто из Представителей Власти.

— Я не собираюсь ва… Вас цензуровать.

— В таком случае, не откажите в любезности (Мыслитель выпустил в ауру весь наличный заряд сарказма) пояснить, чем объясняется столь явное неуважение к представителю высшей касты?

Аура Начальника Конвоя налилась вибрациями гнева, возмущения и презрения. Мыслитель без труда обратил эти эмоции к нему же, заодно завернув складки гордости. Начальник потемнел было от ярости, но, видимо, вспомнил, что в Мыслители без соответствующей врожденной силы духа не выходят.

— Вы… Вы сами запросто якшаетесь с низшими из Работников – я знаю!

— А почему Вы не хотите добавить, что этим ответили мне по существу дела? Повторяю для ОСОБО одаренных – почему Вы встали рядом с Высшим при его обращении к собранию!?

Начальник, видимо, был хорошо вышколен и недаром дослужился до своего чина – он мгновенно побледнел, сник вдвое и отступил на два шага назад. Сияющая превосходством аура исчезла, уступив место скромным лепесткам внимания и повиновения:

— Виноват. Я хотел сдать контингент и решил предварительно лично обозреть их состояние.

— А почему Вы не сделали этого сразу же по прибытии? Трое особей едва не отправились к Великому Духу по Вашей милости!

— Я не получал распоряжения доставить всех в целости и сохранности. Сам же был изнурен длительным переходом по пустыне.

— А мне вот стало известно, что в вашем бытовом вагоне имеется емкость для купания. И если Вы вздумаете уверять меня, что хоть однажды уступали ее кому–то из своих подчиненных, я Вас тут же нивелирую до кататонии и отправлю к Вашему начальству с соответствующими реминисценциями от себя. Контингент приму после речи.

Начальник Конвоя стушевался окончательно – к Мыслящим дважды по одному и тому же вопросу не обращаются, и пустых обещаний Мыслящие не дают.

Мыслитель овеял духовной пеленой собрание – картина безрадостная. Сотрудники с Работниками, конечно, внимали тщательно – когда Мыслитель обращается ко всем, то обязательно узнаешь нечто интересное и/или полезное. Но вот Повинные, ради которых все и затевалось – в ущерб вечерней работе, а ведь в поле и так никогда не успеваешь выполнить все намеченное! – выглядели просто какими–то черными комками, хотя физически все они были уже вполне дееспособны. Ладно, от голоса они все равно никуда не денутся. Если же кто–то вздумает закрыть или, скажем, землей залепить слуховые мембраны, так это уже явное неповиновение, а конвой у такого вот начальника церемониться точно не станет.

Мыслитель приподнялся на щупальцах, окинул собрание теперь уже просто взглядом и начал:

— Вы прибыли в лагерь археологической экспедиции. Вы будете здесь работать. Вас отобрали по моей просьбе как обладающих тонкой духовной организацией – этого требует характер работы, но об этом чуть позже.

— Здесь вас не будут охранять – бежать некуда, кругом знойная безводная пустыня и добраться до ближайшего источника воды пешим ходом невозможно. Здесь не будет режима Мест Содержания; вы будете пользоваться общими с рабочими правами и выполнять такие же обязанности. Но предупреждаю сразу: бунтовать, пытаться захватить заложников или источник воды – бесполезно. Здесь достаточно особей, способных и в одиночку преодолеть и подавить ваш совокупный дух.

— Да вам и нет смысла бунтовать. По окончании сезонных работ те из вас – возможно, и все – кто будет прилежно трудиться и встанет на путь исправления, будут рекомендованы к облегчению наказания либо даже к его отмене. Для этого достаточно моего пожелания – я имею сан Мыслителя.

— Теперь о характере работы. Мы исследуем цивилизацию Первых. Эта работа решением Совета причислена к числу первостепенно важных – зная, что с ними произошло, куда и как они делись, мы сами сможем успешнее развиваться и увереннее смотреть в будущее.