Вячеслав Назаров: Силайское яблоко

– Спасибо за приглашение, но...

– Нет, нет, подождите.Не отказывайтесь сразу. Ведь наш район – уникальный уголок. Звездный Монмартр, так сказать. Основное население – люди творческие. Живут в буквальном смысле в атмосфере своих творений, на земле своих предтеч и кумиров. Несколько миллионов профессионалов, остальные любители. На любой планете – полная свобода творческой фантазии... Ничего от вас не требую и не берусь ничего доказывать. Просто полетим вместе, посмотрим, что, где и как. И ручаюсь головой – через месяц Свира с ее причудами покажется вам самым ординарным цирком.

Тесман посмеивался, глядя в потолок, в полупрозрачной толще которого плыли разноцветные пузатые солнца и вилась вокруг них серебристая мошкара планет. Даже на этой сугубо деловой карте угадывалось невероятное пространство – расстояния, покоренные человеком во имя жизни.

– Да, Иннокентий Павлович, теперь мы живем просторно и можем себе кое-что позволить. Сейчас на Земле около шестидесяти миллионов человек, и это втрое превосходит экологическую норму для планет третьего класса. Земле сделано исключение, но уже сейчас многие считают, что такое положение устарело. А ведь к концу двадцатого века на Земле жило чуть ли не шесть миллиардов человек! Я даже представить себе не могу, как это возможно физически – ежедневно видеть толпы людей, и совершенно незнакомых людей! Каждый день разные лица... Непостижимо!

Шанин энергично кивнул – у него появилась надежда. Но когда Тесман опустил глаза, в них не было улыбки.

– Однако Свира не цирк и не порождение фантазии неумелого новартиста-любителя. Она существует и процветает.

– Ну и пусть себе процветает на здоровье! Разве это плохо?

– Иногда плохо... Материальная обеспеченность плюс духовная нищета – страшная смесь... История дала немало примеров тому, чем кончается такое «процветание»... Мы не можем допустить самоуничтожения целой планеты. Но официальное вмешательство – крайняя мера. Чтобы пойти на него, мы должны иметь конкретные и веские доказательства недееспособности правителя. Иначе в глазах народа Свиры мы будем агрессорами и вместо спасения только ускорим трагические события.

– Но, быть может... быть может, рано еще бить тревогу? Может быть, свиряне еще сами дойдут до сути? Ведь наших прапрадедов в России в начале двадцатого века никто не спасал. Сами разобрались.

– Вы вправе гордиться своими предками. Но как раз история русской революции, история строительства социализма научила человечество братской солидарности. Вы начали первыми и могли первыми наслаждаться коммунистическими благами, так сказать, за своим столом. Но ваши прапрадеды ограничивали себя во всем, помогая другим народам преодолеть трудности переходного периода, оберегая их от врагов. Не так ли?

– Сдаюсь, товарищ Тесман, сдаюсь. Я хотел только сказать – возможно, на Свире уже есть силы, решающие сегодня те же вопросы, что и мы? И надо им просто помочь?

– Возможно. Возможно, хотя сомнительно. Но тогда тем более на Свире нужен наш человек, способный установить связь революционного подполья с Внешним миром.

Шанин задумался. Главный, считая, видимо, свою миссию законченной, подчеркнуто внимательно просматривал бортовые журналы. А Тесман говорил, то ли объясняя собеседнику, то ли думая вслух.

– Правитель... Оксиген Аш начинал весьма традиционно, и весь его тернистый путь вплоть до строительства Стального Кокона прямо-таки шаг в шаг повторял бурную деятельность всех больших и малых монархов прошлого. Все они доводили свои народы до нищеты... Свира после Стального Кокона была на грани экономического краха... Только жесточайшим террором Оксигену Ашу удалось удержаться... После целого ряда отчаянно смелых, но безрезультатных покушений он вообще перестал показываться народу... И вот с этого момента начинается непонятное. Правитель доводит свои полномочия до абсурдных границ. Он решает все сам, правда, ничего не предлагает, но все, что происходит или будет происходить на планете, включая даже такую мелочь, как время включения ночных фонарей, зависит от его согласия или несогласия. Ему подают проект, он говорит, вернее, пишет: «да», «нет», «отложить».

– Но ведь даже прочесть такую массу бумаг невозможно! Не говоря уже о большем... Может быть, он заменил себя машиной?

– Исключено. Машина может хранить огромный объем информации и оперировать им в пределах программы, но все ее могущество – на уровне прошлого человеческого опыта. Она способна самообучаться и самопрограммироваться, но она не способна изменить свой принцип подхода к материалу, что ли, свою позицию, свою логику. Она не способна думать творчески... Точнее, не способна ошибаться... Я что-то сам запутался, но сошлюсь на авторитеты: наши специалисты, анализируя поисходящее, заявили твердо, что логика решений Оксигена Аша исключает вмешательство электронного компьютера... Но, с другой стороны, это и не человеческая логика...