Что же касается Дианы, то ее удивляло, почему после таких хороших предсказаний и многообещающего начала ее личная встреча с Саксовером оказалась довольно неудачной. Она бы все поняла, если бы смогла хоть одним глазком взглянуть на своих предшественниц, воспоминание о которых промелькнуло в голове ее нанимателя. Он вспомнил некоторых менее необычных личностей, нежели Диана, которые, как выяснилось потом, оказались спичками в пороховом погребе.
Например, мисс Трегарвен — с глазами, как ягоды терновника, и весьма горячим темпераментом. Она была способным биологом, но, на беду, еще и девушкой, комнату которой украшала гирлянда небольших сердец из китайского фарфора; эти сердца она с удовольствием разбивала одно за другим.
Была и мисс Блю, хорошенькая куколка с задатками талантливого химика и насквозь фальшивым выражением ангельской невинности. Всеобщее ухаживание за мисс Блю наконец достигло своего апогея в поединке, который состоялся одним росистым утром, на опушке, между химиком и биологом. Во время дуэли химик ранил биолога в левое плечо, и тот, рассвирепев, отшвырнул оружие и начал тузить противника кулаками. А мисс Блю, которая выскочила прямо из постели в одном белье, чтобы понаблюдать за битвой из кустов, сильно простудилась…
А мисс Котч… Она была мастером своего дела в работе с аминокислотами, но совсем беспомощной в личных делах. Ее чересчур доброе сердце не позволяло ей причинять боль людям, и она ухитрилась каким-то образом тайно обручиться с тремя своими сослуживцами сразу. А потом, не найдя выхода из этого положения, она исчезла.
Если учесть этот горький опыт, то подозрительность Френсиса была полностью оправданной. С другой стороны, в пользу Дианы говорило то, что, как он заметил в ходе беседы, она высказывалась достаточно откровенно, полагаясь на свои положительные качества, и не старалась создать впечатление человека, очарованного только работой. Справедливости ради он решил посоветоваться еще с кем-нибудь, хотя бы со своей женой Каролиной. Поэтому он не представил Диану персоналу в столовой, а пригласил ее на ленч к себе домой.
Во время ленча его опасения развеялись. Диана проявила немало такта, непринужденно беседуя с хозяином и хозяйкой, обменялась кое-какими мыслями с Полом, которому тогда было двенадцать лет, возможной дате успешной экспедиции на Марс, приложила немало усилий, чтобы добиться нескольких слов от Зефани, которая смотрела на ее округлившимися от удивления глазами, почти онемев от восхищения. Потом он спросил Каролину:
— Рискнем или, может, не стоит снова нарываться на неприятности?
Каролина взглянула на него с упреком:
— Френсис, милый, ты должен отказаться от мысли, что Даррхауз может или должен работать, как машина. Этого никогда не будет.
— Я начинаю это понимать, — признал он. — Но…
— Мне нравится эта девушка. Она необычная. Интеллигентная и, я бы сказала, умная, а это не одно и то же. Так что, если у нее есть нужные тебе знания и способности, то бери ее.
Диана получила место и влилась в коллектив Даррхауза.
Ее появление вызвало повышенный интерес как у самоуверенных, так и у осторожных. Те, кто привык к молниеносным действиям, попытали счастья сразу же, но попали впросак. Более тонкие стратеги установили кольцо систематической осады, однако завязли еще на начальной стадии. На основе всего этого в Даррхаузе начало формироваться мнение о Диане.
— Красивая, но немая, — заметил печально один из химиков.
— Немая? О боже! — запротестовал биолог. — Разве это было когда-нибудь препятствием? Кроме того, она говорит немало, но, к сожалению, все впустую…
— Именно это я и имел в виду! — пояснил терпеливо химик. — Она немая тогда, когда не должна быть такой. То есть когда почти любая смазливая девчонка не должна быть немой, — добавил он для полной ясности.
Женщины и заинтересованные девушки тоже позволили себе некоторые соображения.
— Холодная, — говорили они друг другу многозначительно и с немалой долей удовлетворения, однако и не без некоторой манерности: никто из них не верил, что женщина может быть абсолютно равнодушной к мужчинам. Но большинство приняло эту предварительную характеристику, хотя и с некоторой оглядкой, главным образом из-за манеры одеваться, присущей Диане. Трудно было поверить, что можно так страстно мечтать о морских волнах лишь затем, чтобы понаблюдать, как они бесследно исчезают…
Когда Хелен Дейли, жена биохимика Остина Дейли, который был едва ли не вторым по старшинству в Даррхаузе, упомянула об этих сплетнях, ее муж высказал иную точку зрения:
Читать дальше