Екатерина Морозова: Бог и попаданцы

— Привет, Саш! Наушником поделишься? — спросил Ваня, подсаживаясь и тоже извлекая алгебру.

— Без проблем! Тебе что включить? — Ваня не пытался охватить ВСЮ музыку, которую любил Саша, потому что он любил очень и очень разную музыку. Впрочем, половину песен Саша сам бы ему никогда не включил, потому что был в этом отношении очень застенчив.

— На твой выбор.

— Ва-а-ань, ну ты же знаешь, как я «люблю» выбирать! Ладно, доверимся «случайному порядку воспроизведения». — Саша защелкал кнопками. — Так, это не то, это не то, это совсем не надо. Сойдет.

Они погрузились в алгебру (благо, на сей раз — ничего особенно сложного) и в обычный разговор. Ни слова о том, что Ваня — совсем не тот Ваня. Ни слова о том, что Саша был почти Богом. Ни слова о том, что Ваня чуть не лишил себя жизни, а Саша его вовремя спас (вечно жизнерадостный Саша, по мнению Вани, вообще не должен был узнавать о его суицидных мыслях; хотя Саша в глубине души был такой же и точно так же старался этого не показывать). Ни слова ни о чем серьезном и очень странном — это уже пережито. Только обычная жизнь.

Две минуты до звонка. В класс зашла учительница с ноутбуком (информатика проходила в отдельном кабинете, а математика почему-то у них, но с компьютером Надежда Павловна не расставалась). Мальчики стали помогать ей подключить интерактивную доску. Все, как всегда. Все, как в старые добрые времена. И не думать о том, что через два года школа кончится, и пора будет… А, впрочем, еще вуз заканчивать, так что до взрослой жизни время есть и можно не думать о проблемах, из-за которых все и началось. Ведь все поменялось.

Иван (именно Иван, а не Ваня — в его новом мире не было принято использовать уменьшительные к взрослым) заканчивал свою первую книгу. Книгу, которая обречена была на успех. Обречена по той простой причине, что нельзя ничего выдумать лучше правды. Вот он и записал правду. Только о другом мире. О своем мире и о своей жизни в нем. Не раз во время написания ее слезы наворачивались на глаза, потому что немало было в той жизни грустного… или, наоборот, настолько хорошего, что просилась в голову мысль о том, что зря он оттуда ушел.

Через несколько промежутков времени (названия нашим языком не переводятся) весь читающий мир увидит его книгу. Будут читать и удивляться, как можно такое придумать. Как можно придумать так многогранно и… как будто по-настоящему. Ивану даже немного стыдно было — ведь он здесь не придумал ни слова. Только описал то, где и чем жил с детства. И, записав это, понял наконец, что не ценил свою предыдущую жизнь.

Хотел ли он туда вернуться? Вряд ли. Неделю, максимум месяц он бы радовался, что вернулся домой, а потом окунулся бы в прежнюю монотонную жизнь, к которой, как и Саша, чувствовал себя неприспособленным.

Кем он мог стать? Программистом, немножко писателем. Но программистов в стране и так слишком много, а писака из него посредственный. То фантазии не хватает, то терпения. Да и не заметят его в том мире. А в этом, может быть, что-то и светит.

Он прожил здесь всего неделю и все это время трудился над романом. Эта мысль стукнула ему в голову, как только он понял, что произошло, и с тех пор он писал день и ночь, без перерывов на сон. Точнее, замечательная магия этого мира позволяла «диктовать» книгу мысленно, а мозг отдыха не требовал.

И вот, наконец книга готова. Доступ во Всемирное Творческое Пространство (аналог Интернета для тех, кто сам творит и знакомится с творчеством других) включен. «Хотите добавить свое произведение?» Однако! Интерфейс, как в родимой Сети. «Да». «Прикрепить файл». «Да». «Я согласен». Готово! Ну-ка, что здесь еще есть?

Это ВТП (см. предыдущий абзац) было сродни вымечтанной русскими фантастами виртуальной реальности. Можно было там бродить и смотреть на заголовки и картинки, для ознакомления с каким-либо произведением надо было подойти поближе, а диалоговые окна загораживали путь сразу со всех сторон. Да уж, есть, где развернуться. Интересно, можно ли это взломать, и что даст взлом, если читать и сейчас можно все.

Ивана заинтересовала «иконка» с рукописью, лежащая около его собственной. Около нее вились какие-то значки, в которых память опознала местные цифры. «1894». Число просмотров. Интересно, это много или мало, и стоит ли это читать? Он подошел поближе.

Способ чтения здесь был очень интересный. Глаза вроде бы смотрели на знаки, но видели события, предметы и лица, описанные в книге. Причем, происходило это очень быстро, так что книги как способ «убить время» не годились (как подсказала память, можно прочитать до ста книг в минуту, если уж Иван мыслит земными промежутками). Поэтому через мгновение Иван оторвался от книги и изрек: «Фуфло!» Или это у него вкусы слишком земные?