Руслан Мельников - Люди Черного Креста

– Ать…

Ш-шух-ш-шух-ш-шух-ш-шух-ш-шух! Толстый мшистый покров, укрывающий лес, вдруг порвался… нет – взорвался. Сразу в нескольких местах. В воздух полетели зеленые клочья.

– …мать! – икнул и заткнулся, наконец, Костоправ.

Ш-шух-ш-шух-ш-шух-ш-шух-ш-шух! Снизу в кроновый мох ударили еще раз – сильно, мощно. Фонтаны зелени и сломанные ветки разлетелись в разные стороны.

Из образовавшихся прорех над лесной кромкой у тракта, будто из воды, выныривали раззявленные пасти на толстых, как ствол камень-дерева, то ли шеях, то ли хоботах – длинных, гибких и бугристых. Именно пасти: голов на конце шей-хоботов Виктор не видел. А может, головы неведомого отродья были столь миниатюрными по сравнению со всем остальным, что человеческий глаз просто не мог их различить.

Тел тварей, устроивших засаду, тоже видно не было, и невозможно было судить о том, что они из себя представляют. Впрочем, угрозу сейчас несли не тела, а заканчивающиеся пастями шеи, которые раскручивались как разжимающиеся пружины, вились над лесом словно бичи, и с обеих сторон дороги тянулись к ландскнехтской колонне. Пасти издавали щелкающие и кашляющие звуки, похожие на жутковатый смех.

«Наверное, так могла бы смеяться смерть», – решил Виктор.

Славянский полк оказалась в самом центре атаки. Якуб, схватившийся за меч и подавший своего быконя под прикрытие пикинеров, еще не закончил отдавать приказы, и ротные капитаны только-только начали переводить команды полковника, а ландскнехты, давно и безоговорочно поверившие в спасительную силу строя и на уровне инстинктов усвоившие, что следует делать при нападениях мутантов, уже выстраивали из походных колонн небольшие и подвижные боевые терции, щетинящиеся пиками и алебардами.

Не утраченная на марше плотность рядов и выработавшаяся привычка идти в ногу теперь сослужили хорошую службу: когда котловые твари обрушились сверху, из моховых зарослей, их встретили должным образом.

Усталость исчезла. Так бывает всегда: усталость уходит, когда приходит смерть. Перед лицом смертельной опасности открывается второе дыхание. Обязательно открывается. У того, кто не хочет перестать дышать вовсе.

– Огонь! Волкопсовы дети! Пли! – кричал Кошкодер, сверкая своим единственным глазом.

Уже стреляли…

Грохнули самопалы. В воздухе засвистели стрелы. Пару раз пальнули Стрельцы, не пожалевшие ради общего дела своего скудного боезапаса. Щелкнули легкие арбалеты Змейки и Костяники. Стрелец-баба вроде бы даже попала. Еще несколько стрел вонзились в бугристую плоть, а пули и картечь оставили на извивающихся шеях-хоботах раны, сочащиеся густой темной кровью.

Что-то залетело в раззявленную пасть одной из тварей, другой монстр забился в конвульсиях на краю леса, ломая ветки на деревьях и разрывая кроновый мох. Пара раненых мутантов по-быстренькому втянулись обратно под зеленый покров, но остальные отказываться от охоты не стали.

Сначала шеи-пасти навалились на внешние ряды, где щитоносцы выстроили защитную стену, но…

– Мечники – вперед! – сыпал приказами Кошкодер. – Бить из-за щитов! Остальные – в прикрытие! Три ряда на колено! Пики-лебарды – древком в землю! Наконечники – вперед и вверх! Следующие три – на плечо! Вперед и вверх! Следующие – вверх!

Между и по-над щитами ударили тяжелые двуручные мечи.

Шкура у котлового отродья оказалась не очень прочной: мечники, действовавшие под прикрытием щитоносцев и пикинеров, пробивали ее, оставляя на толстых безголовых шеях глубокие зарубки, вроде тех, что оставляет на стволах топор дровосека. Из зарубок густо лилась кровь, по цвету и консистенции похожая на болотную жижу.

Длинные клинки секли толстые бугристые шеи, кромсали пасти и сносили выпирающие наросты. Полностью перерубить такой хобот, правда, было затруднительно, но все-таки еще с полдесятка покалеченных шей скрылось в лесу, пятная траву, деревья и мох темными потеками.

Оставшиеся монстры выгнулись мостиком через непробиваемую внешнюю стену терции и ударили в глубь строя, пытаясь смять его изнутри. Не тут-то было!

– Вверх! Пики-лебарды вверх! – орал Кошкодер.

Вылезшие из котлового леса твари наткнулись на другой лес – пиково-алебардный.

Сколько не тыкались шеи-хоботы сверху, всякий раз на их пути оказывались острия, лезвия и заостренные крюки, протиснуться между которыми мутантам никак не удавалось.

Наконечники пик наносили чувствительные уколы, а алебарды рубили не хуже двуручных мечей. Щелканье и кашель монстров становились все громче и раздраженнее и уже мало напоминали смех.