Евгений Гаркушев - Русская фантастика 2012

Мне было тошно.

Ближе к полуночи вернулся с разведки Бурзуг. Сержант сначала даже прошел мимо лагеря (огня мы не разводили), но его окликнули из секрета. Командир объявил построение, отвел нас подальше от оврага, где отдыхали гражданские.

В ночном лесу в июле уже темно. Но даже сейчас было заметно, как бледен Бурзуг. Сержант быстро скурил остаток своих сигарет. А после принялся за папироски подчиненных.

Но в решении своем остался тверд. Собрал всех боеспособных людей, проверил оружие, боеприпасы и надолго замолчал.

Мы терпеливо и с плохим предчувствием ожидали его команды.

— Они действительно жрут наших, — поделился он. — Шары держат людей в стороне от карьера. Ближе к лесу. На водопой, к реке, водят по одной группе. Пока старая не вернется — новая не выходит. Это нам отчасти на руку. Поэтому действуем так. Андреев, берешь с собой пятерых бойцов, затаитесь на выходе из Матросов. Думаю, маршрут к воде у них не меняется. Но работай потише. Если придумаешь, как убить пузырь без стрельбы, — лично выдам орден.

Андреев хмыкнул и кивнул.

— Людей отправляй вниз по течению, — устало продолжил Бурзуг. — Петров, ты будешь встречать их на берегу, там, — он махнул рукой в сторону Шуи. — Если преследования нет — уводи сюда. Если есть… Делай вид, что тебя не существует. У меня каждый человек на счету, а гражданских уже три десятка.

Мы слушали, проникаясь моментом.

— В лагере остаются Мотилин и Святкин, — расстроил меня сержант. — Они сегодня уже набегались, так что пусть отдохнут. Святкин за старшего. Запомни: гражданских из оврага не выпускать, только если по нужде. Шум не поднимать, костры не разводить. Остальные со мной. Будем отбивать остальных. — Бурзуг замолк, обвел нас взглядом. — Слышали грохот с востока? Артиллеристы работают. Наши. Так что как разберемся с шарами, к ним двинем. А если не вернемся… Ну, ты понял меня, Святкин.

Я кивнул.

— Ладно, с богом, — необычайно серьезно проговорил атеист-сержант и исчез в лесу.

— Удачки, Саня, — сказал Мотилину кто-то из уходящих. — Держись тут!..

Они не вернулись.

Мы с ефрейтором слышали стрельбу ближе к рассвету. Пару раз даже что-то ухнуло, наверное, гранаты. Но ни Бурзуг, ни Андреев, ни даже ушедший на реку Петров до конца дня так и не появились.

Мне было очень горько на душе. Я понимал, какая судьба постигла моих товарищей, и отчасти им даже завидовал. Их, наверное, уже не колышут никакие проблемы и тревоги. Они идут теперь в общей колонне, ведомые погонщиками к светлой инопланетной цели.

А мы остались…

Так я оказался командиром и, прождав для приличия еще сутки, отдал приказ пробираться на восток. Благо по ночам все еще гремела канонада, и, как мне показалось, она даже приблизилась. Но не было во мне той жесткости, той силы, что имелась у сержанта. И поэтому на вторую ночевку нас с Мотилиным сонных избили гражданские и, отобрав оружие, исчезли в лесу. Один из них все повторял про какую-то надежную делянку на болотах, где можно отсидеться, пока России не помогут америкосы или еще кто-нибудь. Лезть к черту на рога, под огонь, никто не хотел. Воевать уж тем более.

С нами остались только оба доктора, смиренно переждавшие потасовку в сторонке, и паренек лет шестнадцати, сунувшийся было на нашу защиту, но схлопотавший до кучи.

После этого случая мне очень хотелось отмыться. Содрать с себя одежду и вместе с кожей, с мясом смыть с себя омерзение и разочарование в людях. Великая нация. Великий народ. «И как один умрем». Бред. Полный бред. Человек человеку волк, а русскому еще и враг, получается.

Я поймал себя на нехорошей мысли, что инопланетяне с их пожиранием не так уж и плохи. Гораздо хуже то, что делали люди. Мои сородичи, мои земляки. Такие, как Борзов, такие, как тот беглец у дома, как сбежавшие в первый день соратники.

Но, самому себе возражал я, есть же такие, как волевой Бурзуг, как смелый Ганеев. Как капитан Варежкин хотя бы. Есть ведь много хороших людей. И Мотилин не сволочь, и доктора эти чертовы. Однако бал правят не они.

Мои родители были из интеллигентов. Мама — учительница, папа — скульптор. Они наверняка уже либо мертвы, либо находятся под властью шаров. Я знал, что у них нет ни единого шанса уцелеть в мире Борзовых.

Что же мы за люди-то такие?

Психиатры всю дорогу спорили о возникновении пирамид, о том, как просто разрешается древняя загадка Египта. Об огромных мускулистых великанах с собачьими головами, таскающих на себе многотонные плиты.