Федор Березин - Голован

Но «зубоскалы-то» ладно. Может, к тому моменту, когда наше сообщество соберет первый стая-корпус и пойдет на завоевание, люди уже все свои «зубоскалы» доконают самостоятельно. Гораздо больше пришлось мучиться с усвоением языка.

Вот тут, клянусь правым, не расшатанным клыком, надобно было возиться и возиться. Моя-то сущность как язык народа людей усвоила? Жила среди них, правильно? Но не могло же наше стайное сообщество обустраивать тут командировки в людскую жизнь каждому кандидату в переводчики? И потому приходилось потеть самому. Правда, выяснилось, что среди народа имеются и другие знатоки языков. Не всегда, впрочем, высшего уровня, это да. Но лучше такие, чем никакие. Да и кроме этого, есть ведь еще проблема. Язык-то у народа людей не один!

О Большая Мягкая Лапа, приголубь! Моя-то сущность за все время рабской жизни у людей освоила, да и сталкивалась только с одним. Исключая, конечно, случаи с «рваными языками». От тех, слава Лапе из Пещеры, все же передалось один-второй десяток чужих словечек. Но благо, кое-какие четырехлапые сущности из перевалившихся через горы и вернувшихся освоили на чужбине некоторые из языков других народов людей. Такую удачу требовалось использовать сполна. И конечно, моей шерстистости пришлось организовать процесс.

Вот примерно в таком ракурсе и по всем прочим направлениям. В том числе — и по традиционным. В плане, например, выявления и развития способностей третьего глаза. Пришлось даже поставить пару экспериментов, как попугаят люди, по определению дальнодействия. Впечатлительные, скажу, не таясь от других сущностей, результаты.

Словом, гавкая без вранья, моя сущность констатирует. За годы нового состава Тявкающих по Делу мобильность, боеготовность и воинский дух народа голованов вырос до невиданных по всей дезоксирибонуклеиновой цепи рубежей.

— Каан, пробуждайся! У нас есть шанс! — сказали над ухом.

— Массаракш! Какого… — я открыл глаза. Можно подумать, это помогло. Вокруг властвовала ночь. Даже где-то там, далеко над верхушками дерев, Мировой Свет померк, а уж тут…

— Ну чего там, Дар? — вымолвил я наконец.

— Ч-ш! — прошипел брат. — Пошли перемолвимся, братишка.

Я поднялся… хотел подняться. Зацепился спиной за громадный лист-кувшинку. Оттуда стряхнулось не меньше полустакана воды и слилось прямиком за шиворот.

— Бодрит, — прокомментировал я. — Жаль, что теплая, как и все тут.

Мы оба двинулись на четвереньках, что те голованы. Может, мы уже приспосабливаемся? Идет ускоренная мимикрия? А вдруг голованы и вовсе не собаки, а вот такие особачившиеся люди? Потому и чешут язык. А мы удивляемся. О Выдувальщик! После сна в голову лезла всякая чушь. Но радует, что творческое начало не умерло. Жалко блокноты для записей размокли так, что писать в них попросту невозможно — протыкаются насквозь. Стоило б пометить мысль. С другой стороны радовало, что мои разгрузившиеся во сне шарики-ролики в черепе все ж на что-то годились.

И надо же, братец Дар решил побеседовать со мной как раз о клятых аномальных четвероногих! Но не только о них.

— У нас есть шанс, братец, — повторил он.

— Пластинка заела, что ль? Какой, массаракш, шанс?!

— Не шуми, Каан. И ухо ближе, — шепнул Дар.

Я пододвинулся.

— Шанс донести правду до армии и прочих структур страны. Понимаешь?

— Связались по рации, наконец? — спросил я с надеждой.

— Нет, пока не связались. Да и вообще… — мой старший брат замялся. — Шоймар не хочет лишний раз выходить в эфир. Нас ведь тогда засекут не только наши. Еще и новоноюйцы запеленгуют. Тогда следующий отряд сбросят прямо нам на головы.

— На кой Выдувальщик мы им втюхались? — разозлился я. Стоило меня поднимать из-за каких-то теоретизирований. Поспать бы полчасика еще, пока спится.

— Потише, массаракш! Будешь спорить с Шоймаром? — спросил шепотом Дар. — Короче, мы придумали другой способ, и я настоял на твоей кандидатуре.

— На моей кандидатуре? — насторожился я. — Для каких-таких…

В соскучившейся по спокойной творческой работе в светлой аудитории голове возникли картины, одна похлеще другой. Я выбран парламентером для переговоров с говорящими собачками. О Мировой Свет! Что осталось от людей в той злосчастной деревне? Это же…

Сейчас заработала телепатия: как раз об этом и заговорил Дар.

— Каан, ты лично видел, что сделали голованы с деревней. С людьми.

— Ну? — кивнул я в темноте.