Олег Фомин - Время точить когти

Андрей не вернется ни сегодня, ни завтра, ни послезавтра. Возможно, мрачное гнилое место, куда его везут, пожрет навсегда, а может, очень долго будут возить по изоляторам, прокуратурам, судам, неизвестно, что хуже. В любом случае – дома больше нет. Будь то его с Машей квартира, родительская избушка в деревне, магазин аудио-видео чудес, улицы, площади, шумные автострады, леса и горы. Все это кажется теперь таким родным, уютным, светлым. Недосягаемым…

Не позволят даже уединиться в сырой камере, не дадут вспомнить, помечтать о доме. Впереди сплошь допросы, бумаги, запах крови, гомон зала, стук судейского молотка, щелчки наручников, блатные базары зеков, побои, толчки в зад…

– Подъем, Рембыч! – Чьи-то клешни вгрызаются в лопатки, кидают из салона, в легкие врывается бензин, мусор, в глаза – серый двор, пара служебных бобиков.

Ноги как тряпки, Андрей висит меж двух громил, его волокут в другую часть двора, под тень крыльца, к двери, не разобрать, где на ней краска, где – ржавчина.

Крепнет как лед осознание: все, поздно, не отвертеться, не сбежать, даже не вступить в безнадежную драку, он – букашка среди каменных големов. Сейчас дверь проглотит, захлопнется навсегда… Так быть не может, нельзя! Это хуже смерти! Он там сгниет, а если и выберется, то дряхлым калекой, не нужным даже себе. Это медленное и мучительное умирание!

Грудь дрожит, кровь летит из носа и рта пулями, громко разбивается об асфальт. Андрей всхлипывает.

– Глянь, зассал! – бьет дуло.

– Доперло, куды приехал, хы!

– Ха-хрр!..

Из тени крыльца выплывают Колб и девушка в фиолетовых доспехах. Вокруг Колба развевается плащ, вылитый архимаг тьмы, в руках бешено крутятся два тугих шара, похожи на клубки толстой проволоки.

Колб кидает сферы в Андрея, те летят мимо, распадаются на упругие кольчатые хлысты.

– Мать!

– Валите их!

– Огонь!!!

– Рука, сука, ру…

Черви оплетают бойцам руки, пальцы, что на спусковых крючках, скользят, пульсируют как жилы, пускают мелкие отростки.

На лице девушки оскал, сапоги и перчатки топорщатся стальной шерстью, вот-вот прыгнет рвать, потрошить. Колб властно преграждает ей путь, рука вытянута, управляет червями.

Правые руки омоновцев зарастают корнями, поворачивают автоматы друг в друга. Костоломы дико орут, матерятся, глаза вздуты ужасом, яростью, рты разрываются, кровоточат в углах, морды красные, брызжет слюна, пот.

Колб стискивает руку в кулак.

Взрываются очереди, земля дрожит от падающих тел… Тишина, оседают кровавые туманчики…

Андрей на коленях, беспомощно шатается, сил хватает лишь наблюдать, бездумно внимать картинки из глубины замутненного сознания.

Колб, похожий на лорда-вампира, вскидывает руки, черные полотна плаща хлопают, расправляются, сплетаются с руками, воплощаются громадные ребристые крылья.

Крылья бьют об асфальт, подбрасывают Колба выше крыши.

Девушка прячет шипы, перчатки и сапоги вновь сияют зеркальной фиолетовой гладью, торопливо, но женственно идет к Андрею. Громкий лязг металла, тремя гигантскими клинками вспыхивают крылья. На плечи Андрея опускаются холодные стальные перчатки. Рывок – и ноги повисают над асфальтом, Андрей взлетает над машинами, крышами, улицами, все будто игрушечное.

Дыхание перехватывает, в голову врывается ясность, потоки воздуха колышут руки, ноги, волосы, словно ленточки, леденят так, что согревают, шумят, их можно даже увидеть, как потоки горной реки, облака и свет – пена. Хоть бы этот полет длился вечно… Впереди хлопает крыльями гигантская летучая мышь с головой Колба, Андрей воображает себя за ноутбуком, вроде как рубится в экшн от третьего лица, ведет Колба на очередной квест. Это здорово веселит. Позади гул стальных стрекозиных крыльев, девушка сжимает Андрею плечи, ее руки пронизывают холодом, лишают чувствительности лучше новокаина.

Ноги касаются опоры, сворачиваются усталыми змеями, Андрей в позе лотоса на каком-то прямоугольном бетонном острове, что парит в небе среди облаков.

Колб приземляется рядом, за спиной опять плащ, взмахом рук широко расстилает его полы, усаживается так же, по-турецки. Взгляд за горизонт, за уголком губ прячется улыбка.

Андрей осматривается, шея неприятно хрустит запекшейся кровью. На острове растут телевизионные антенны, спутниковые тарелки, надстройка с дверью. Сбылась мечта – побывать на крыше небоскреба, урбанистическом оазисе. Безлюдное, забытое всеми место с потрясающим видом на стальные реки и стеклянно-бетонные скалы.