Михаил Успенский: Посмотри в глаза чудовищ. Гиперборейская чума. Марш экклезиастов

В гнусную пластмассовую чашу ухнул поток густого тёмного вина, Эшигедэй взболтнул его, отхлебнул, передал самураю…

Эта ночь имела все шансы никогда не кончиться.

Наверное, никогда за всю свою долгую (и совершенно не утомительную) жизнь Брюс не испытывал бОльших сомнений, чем сейчас. Он по-настоящему даже не мог сказать, чем сомнения вызваны — поскольку привык к тому, что точные знания о предмете дают и точные руководства к дальнейшим действиям. А теперь…

Похоже было на то, что он — как и вся Вселенная, впрочем, — столкнулся с проблемой, для которой даже теоретически не было решения. Более того, неясно было — а стоит ли её решать?

Или, как сформулировал Иосиф Аримафейский, «всемогущий Господь сотворил-таки камень, который не смог поднять».

…С Иосифом и Ираидой они проговорили долго, ночь напролёт, и проговорили бы ещё, давно у Брюса не было столь чудесных собеседников, — но тут сгустились тучи, и стало ясно: наверху что-то происходит, вернее, вот-вот начнёт происходить. Беседу пришлось прервать на проблемах, не переходя к приятностям.

Брюс ушёл.

Суть дела, если коротко, заключалась в следующем: кто-то неторопливо и методично, из века в век, истреблял богов, зачастую переодеваясь в их шкуры. Похоже было на то, что сейчас он сожрал последних.

Сами боги долго не замечали этого — или не хотели замечать. Они существовали разобщённо, враждовали между собой, ревновали сами и раздували ревность в людях. И когда кто-то из них исчезал, или терял силу и влияние, или как-то странно, подчас глумливо менялся — другие это принимали, тайно злорадствуя. Так продолжалось долго, очень долго…

Нет, кто-то пытался привлечь к этому общее внимание, даже организовать что-то вроде сопротивления — но безуспешно. Более того, для них это плохо кончалось: что для Иблиса, что для Сатанаила-Прометея, что для Пана… Пан ещё легко отделался — ссылкой. Остальные получили по максимуму — от своих же.

Неведомый враг ликовал.

Мудрый Ньёрд на свой страх и риск проник в узилище Тхулку, чрезвычайно могущественного, но совершенно безумного старика-эронхая, вообразившего себя тысячеруким кальмаром; Ньёрд имел веские основания подозревать, что всё происходящее — дело рук (мыслей, снов, чар, магии) именно этого «хозяина бездны»; но оказалось, что старик давным-давно мёртв, а его следы оставляет кто-то другой…

Вскоре после этого Ньёрд проснулся в царстве мёртвых, так и не поняв, что с ним произошло.

Многим казалось, что повторяется история с Вишну: неизвестный пришелец покоряет некую область обитания, никогда не показываясь в своём истинном обличии и скрываясь за тысячью имён. Но про Вишну хотя бы было известно, что он существует — этот же паразит старательно делал вид, что его нет, просто нет, а что делается — делается само собой.

Больше всего это походило на чуму.

Бессмертные боги вымирали — целыми пантеонами.

Шанс уцелеть был только у тех, чья осторожность граничила с паранойей, кто сам притворялся невидимым или даже несуществующим. Но про них тем более нельзя было сказать, живы ли они — поскольку их и без того никто не видел уже много веков.

Судя же по тому, что происходит на Земле…

Ладно, мысленно махнул рукой Брюс, будем последовательны. Сначала вытащим оттуда Кольку… Голова хорошо, а полторы лучше. Что-нибудь спотрошим.

В его собственном «дорожном наборе» было пятнадцать чёрных свечек, в том числе три вечные. Мало ли что — понадобится оставить дверь открытой…

Но это не сейчас.

Он расставил свечки, расставил спасательный отряд — эх… гвардия народная, молоко с песочком… — ещё раз на всякий случай сверился с картой, чтобы не вышло, как у Стёпки (не виноват парнишка, рассуждал правильно, кто ж мог знать, что существует ещё один Ирэм — или как его, вот этот, вниз по склону, называется? — не заклятый, а просто брошенный) — нет, всё верно, на пути только океан и дальше уже пустыни, пустыни, пустыни…

Не паникуй, успокоил он сам себя, даже если и промахнёмся — свечек хватит ещё на две попытки.

Он щёлкнул зажигалкой — и замер, настигнутый какой-то мыслью. Потом хлопнул себя по лбу.

— Идиот я старый, вот что! А ну, пошли вниз! Вниз, в город. Пошли, пошли…

— Зачем? — спросил Стёпка, прикрывая ладонью рот Лёвушке.

— Да затем, что это как в румах — из подобного в подобное! — Брюс уже сгрёб свечи, карты, сунул за пазуху, в обширный внутренний карман поношенной джинсовой куртки. — Если с семизубца войдём — окажемся вот, в центре мишени… — он пальцем изобразил что-то в воздухе, но и так было понятно. — Что, Колька сидеть по стойке смирно будет? Да нет, конечно, и искать его надо уже где-то в воротах. Тогда с одной свечечки…