Михаил Успенский - Посмотри в глаза чудовищ. Гиперборейская чума. Марш экклезиастов

«СОС. Граал. В. Ир`м. Требуем. Вход. Менора. Хил. Ибахтв. Кцис. Отхо. Ран. В. Крсе. Проклят. На. Огон. Сол.»

— Не «отхо», конечно, а Отто, — сказал дзед. — «Отто Ран в курсе». Конечно, в курсе. Чтоб он не был в курсе… Знать бы, где он сам…

— Зачем менора? — возмутился Лёвушка. — Зачем нормальному человеку может понадобиться менора?!

Я перевернул записку. На обороте оттиск меноры всё ещё читался. Возможно, отец посылал именно его — в расчёте, что мы и так догадаемся, а весь текст — вспомогателен.

— Семисвечник, — сказал я. — Конечно. Вход с помощью семи свечей!!! Я понял! Нужно семь свечей…

У меня было две.

Мы ехали поездом в Марсель. Революционная Швейцария рассеивалась и таяла за спиной, как дурной сон…

…Тигран хотел, чтобы ему всё-таки дали повоевать, но Надежда крепко взяла его за здесь, и он передумал. Марков и Терешков вернулись за своей испорченной машиной времени, сказав, что догонят нас в Марселе. Японец, имени которого я никак не мог запомнить, явно пытался что-то сообщить всем, послать послание стране и миру, но его никак не могли понять, а дзед придерживал бедолагу за плечо, чтоб тот не слишком буйствовал. Крис в тамбуре учил Хасановну танцевать чучу. Ирочка сказала, что у меня отверждение указующего перста и что с этим надо что-то делать; я офигел и не знал, что ответить, поэтому просто сбежал.

Лёвушка где-то спал, я слышал его свист.

Мы занимали два купе, и нас принимали за цыган. Во всяком случае, тётя Ашхен кому-то яростно гадала на картах, я видел это сам, своими глазами.

Мир сходил с ума. Чем мы-то хуже?

Я читал наизусть Отто Рана.

С проклятым маугли в Мексике вышла накладка. То есть маугли был, но не тот. Другой. Хотя похожий. Но стопудово другой…

Но очень похожий. Соблазн был. Однако люди отговорили.

Тем не менее Шпаку и Шандыбе велено было пока сидеть в Мехико, поводить там жалом, а заодно ознакомиться с творчеством и биографией художника Диего Риверы. Смысла в этом друзья не видели никакого, но сочли за благо не залупаться. Non licent in bello bis peccare, как не без оснований полагал Шпак.

Они сходили в музей и с удивлением узнали, что у Риверы в близких корешах ходил Лев Троцкий. Про Троцкого обоим известно было мало, разве что он еврей — и вдобавок несколько народных пословиц и поговорок, в которых субъект представал человеком достаточно неприятным. Впрочем, и тот факт, что Троцкий тянул жену Риверы чуть ли не в присутствии мужа, как-то не добавлял симпатий к персонажу. Жена эта, Фрида, была женщина хромая и на лицо ужасная, но картины рисовала будь здоров, куда там тому захудалому Ривере. В общем, понять этих людей искусства было непросто…

Заодно Шпак пополнил свою коллекцию ножей несколькими новыми удачными клинками. Особенно ему нравилось мачете с рукояткой, обтянутой акульей кожей.

Потом им сообщили, что маугли видели одновременно в Порт-о-Пренсе и в Кингстоне, на Ямайке. Шпак знал: и то, и другое — жуткие беспонтовые дыры, но Шандыба вдруг взбреднул Ямайкой. Рейсовые самолёты летали что туда, что туда в две недели раз, поэтому друзья просто наняли лёгкий джет. Он был хуже того, который пришлось бросить в Италии, раз в сорок, и в воздухе держался, дребезжа, — однако выбирать не приходилось. Сговорились за девятьсот зелёных до Кингстона и обратно плюс по триста за каждые сутки ожидания в порту.