Андрей Ваон - Чемпионат

— Юрка! Ну мы ж для этого и шебаршимся, что-то там делать пытаемся! — Лера с улыбкой доброй мамы попыталась приободрить друга. Только вот тот печалился не только пейзажами за окном. Удачно сложившаяся ситуация — из всей многочисленной тусовки они остались вдвоём — несла в себе романтический флёр. Но Бобров не мог отвязаться о невесёлых мыслей о том, что Лера влюблена в другого. Патологическое благородство и хорошее воспитание не давали разгуляться мыслям и фантазиям. Он запер их за маской дружелюбия и улыбкой «забавного» парня. Так они проехали полтора часа, беззаботно щебеча о делах житейских и мироустройских.

Сергиев Посад встретил мутным золотом куполов. Английские болельщики, приехавшие загодя в столицу, с удовольствием лазали по окрестностям Москвы, скупая сувениры и фотографируясь разодетыми в футбольную атрибутику. Вот и святые места Посада были наводнены иностранцами. Юра же с Лерой, ускользнув от толпы, втиснулись в небольшую маршрутку и устремились в глубины близлежащих холмов. Через полчаса, попросив водителя остановить у обочины, они спрыгнули на пыльный асфальт. Взору открывались поля, кромками леса отороченные по краям. Лера была одета вполне по-походному, оставаясь даже в таком простеньком обмундировании соблазнительной и красивой. Но вот рюкзачок её был типично девичий — небольшой и лёгонький. Поэтому Юрина ноша компенсировала недостающие в её котомке элементы снаряжения.

В воздухе липкой истомой наливался жаркий полдень, в низинах по кустам ещё клацали поздние соловьи, а давно не засеваемые поля опушились одуванчиками. Ребята стремились удалиться от людных мест, дорог и деревень, подыскивая место поуютнее с водой поблизости. Через несколько часов, когда утомление начало бросать тени на раскрасневшееся лицо Леры, а Юра мечтал о том, чтобы искупаться и смыть с себя пыль дорог, они наткнулись на симпатичную лужайку среди сосен, продуваемую неспешным ветерком, что сдувал кровососущую нечисть. Внизу журчала небольшая речонка, прозрачные струи которой призывали к купанию и отдыху.

Юра поставил палатку и разместил в ней спальники и коврики, старательно отгоняя мысль, что ночью они будут спать рядом. При этом сердце начинало выстукивать неровные ритмы. Валерия же, скинув надоевшие одежды, осталась в совсем каком-то непоходном купальнике и с восторженными восклицаниями погрузилась в прохладные воды. Правда, чтобы окунуться целиком, пришлось принять горизонтальное положение, а плавательные движения совершать с осторожностью, дабы не задеть стройными коленками дна. Но свежесть чистой воды после перехода по жаре придавала бодрость и звенела улыбкой на прекрасном лице девушки. Она улыбалась Юре, который застыл с какими-то шмотками в руках, засмотревшись на завлекательное зрелище:

— Иди уже купаться, потом вместе всё сделаем!

Тот не заставил себя уговаривать и скоро плюхнулся в воду, ударившись большим пальцем ноги о корягу. Смешно крякнув, Бобров попытался изобразить баттерфляй и тут же стукнулся о дно уже коленками.

— Верю, верю, что пловец ты тоже изумительный. — Лера, стоя на коленях, обдала его брызгами.

Плескаясь и вздымая фонтаны воды, она оступилась и упала, на Юру. Тут, как водится, глаза их встретились, а губы сомкнулись… Они, конечно, потом жгли костёр, жарили сосиски и пекли картошку, натягивали тент от надвигавшихся туч и болтали ни о чём. Но утро, рассыпавшееся ландышами рядом со спящей Лерой, говорило лишь о любви. Юра, так и не сомкнувший глаз, кипятил чай и застывшим взором буравил костёр. Он был взбудоражен и счастлив, и хотя здравомыслие и подсказывало не доверяться слепо оголтелым эмоциям, в глазах сверкали искры и полыхал огонь надежды…

Проснулся Бобров разбитым и несчастным, и такие просыпания случались с ним всё чаще и чаще. «Старость пришла…»

С кухни доносились шкворчание и умопомрачительные запахи — Ганжа умудрился на «безконтакталке» поджарить яичницу, бухнув на старинную сковородку пяток яиц, какие-то обрезки колбасные и овощи.

— Что нашёл в твоём холостяцком жилище, то и брякнул. — Сергей вместо приветствия помахал грязной лопаточкой.

Потом они с наслаждением «отравились» редкостной пищей, и Ганжа заторопился по всякого рода делам. Закрывая дверь, он крикнул:

— И с Леркой прекращайте бузить!

Мобайльбус подкатил в десять утра, и видофон радостной физией водителя попросил Юру на выход. Он закинул сумку на плечо и, угрюмый, вышел из квартиры. Водитель Тенгиз встретил его дружелюбной улыбкой: