Роман Злотников: Мерило истины

— В доме он, — сказал Зяма. — Больше ему деться некуда. Причем, дверь не захлопывал — было бы слышно, если б захлопнул. Ползи к окну, слышь! Только быстро и тихо. Ствол пока не доставай. Как доползешь, приготовишься, понял?

— Да знаю я…

Зяма вытащил пистолет. Взведя курок, он внимательно следил не только за передвижениями компаньона, но и за тем, что происходит вокруг. На тот случай, если резвый солдатик все-таки не нырнул обратно в дом, а спрятался где-нибудь неподалеку. Увидев ползущего к окну человека, пацан наверняка вздумает что-нибудь предпринять. Хотя бы крикнет — предупредит того, кто остался в доме.

«Пусть только рот попробует открыть, — подумал Зяма, — сразу же пулю хавальником поймает…»

Сверчок дополз до стены дома, скорчился под высоким подоконником, ясно различимый на падающем из окна свету. В руках у него поблескивал пистолет. Зяма выждал еще немного. Все было тихо. Только где-то далеко-далеко проворчала пролетающая по пригородной трассе машина. Да из приоткрытого окна доносились едва слышимые звуки человеческой речи. Зяма приподнялся, чтобы посмотреть в окно. Пацана на кухне не было. И клиент уже не сидел за столом. Он стоял спиной к окну, в проеме кухонной двери… и вроде как говорил с кем-то…

«Пора», — сказал себе Зяма. Поднялся и, низко пригибаясь к земле, побежал к крыльцу.

— Просто зайдем и посмотрим, — прошептал Ефим, оглядываясь на хлипкую деревянную дверь безо всякой обивки. — Если есть версия, ее надо до конца выработать!

— Нет там никого, — в который раз, но теперь уже с ощутимой злостью сказал Сильвер. — И смысла нет туда соваться, ты что, не понимаешь? Вообще никакого смысла! К тому же, опасно это! С гэбэшниками связываться из-за какого-то сопляка…

— Чего ты боишься-то? Опасно!.. — скривился Ефим. — В этом городе ни одного человека нет, с кем бы папа разобраться не смог. И не пререкайся! Я приказал — выполнять!

Гусь молча дрожал в вонючей полутьме подъезда. Он с трудом уже понимал, что, собственно, происходит, и давно перестал верить, что когда-нибудь из этой передряги сможет выбраться. Единственное, что ему было ясно, — дело, которым руководил Ефим, безнадежно провалено. И в попытках хоть как-то спасти положение Ефим увязал в глупостях и несуразностях все глубже и глубже.

— Как скажешь, командир, — скрипнул зубами Сильвер. — Тебе перед Мишаней отчитываться… Эх, лучше б я с пацанами свалил отсюда…

— Открывай! — скомандовал Ефим.

Сильвер склонился над замочной скважиной, между пальцами его забегал какой-то металлический крючок. Что-то щелкнуло, и дверь открылась.

Ефим первым вошел в темную прихожую. За ним, втолкнув перед собой Саню Гусева, шагнул Сильвер. Закрыл дверь.

— Свет не включать! — распорядился Ефим.

В квартире, конечно, никого не оказалось.

— Уходим? — предложил Сильвер. Он явно нервничал, но старался этого не показывать. — Ты ж, я надеюсь, не собираешься здесь засаду устраивать?

Ефим не успел ответить. На лестничной площадке застучали, приближаясь, шаги. Скрежетнул в замочной скважине ключ…

Ефим качнулся из прихожей в комнату. Сильвер последовал за ним. Гусь омертвел от страха. Ноги его подогнулись, и, чтобы не упасть, он схватился за какую-то случившуюся под рукой металлическую штуковину.

Дверь медленно отворилась.

Неразумно было бы атаковать обоих вооруженных противников. Безусловно, их следовало нейтрализовать поодиночке. Но, пропустив одного из врагов в дом, Олег рисковал жизнью Алексея Максимовича — сомнений в том, что враг настроен серьезно, не оставалось.

Как только Зяма ступил на крыльцо, Олег неслышно подался назад. На мгновение он прикрыл глаза, на виске его коротко толкнулась голубая жилка, просвечивавшая сквозь кожу буквой «Z». Зяма приоткрыл дверь и неожиданно ловко проскользнул в образовавшуюся неширокую щель. Чтобы добраться до кухни по полутемному коридору, ему довольно и трех секунд, прикинул Олег.

Значит, при самом худом раскладе, жить Глазову оставалось еще несколько мгновений.

Трегрей вспрыгнул на плиты, за которыми прятался. И оттуда метнулся к Сверчку.

Сверчок вздрогнул, дернул головой по направлению к источнику звука, приоткрыл рот… Больше ничего предпринять он не успел. Рука, в которой он держал пистолет, хрустнув, перестала слушаться. Чудовищной силы удар в грудь вышиб из Сверчка дыхание. Тело его, лишенное всяких чувств, кувыркаясь, взлетело в воздух и, врезавшись в металлическую сетку забора, сползло вниз.