Виталий Вавикин - Лунный блюз

Харр смотрел, как она пьет, и думал, как много времени потребуется вирусу, чтобы подчинить себе сознание этой женщины.

– Какой-то странный металлический привкус, – подметила Клея.

Харр кивнул и, надеясь выиграть время, сказал, что хочет развестись с женой. Клея улыбнулась, но тут же помрачнела.

– Знаешь, я впервые в жизни не хочу причинять никому боль.

– Ты не делаешь ничего плохого. – Харр смотрел на бокал вина в ее руках.

– Но ведь ты же любил ее когда-то.

– Что это меняет?

– Не знаю. Мне кажется, если кого-то по-настоящему любишь, то не можешь причинить ему вред. Больше. Его боль… Она словно становится твоей болью.

– Сейчас я люблю тебя, – то ли соврал, то ли признался Харр, хотя, собственно говоря, это уже ничего не меняло. Для него не меняло. Но Клея расцвела. Щеки ее засветились румянцем. Глаза заблестели.

– Очень крепкое вино, – растерянно сказала она.

Харр промолчал. Он сидел на кровати и думал о чем-то своем…

Судебное разбирательство деяний Савла Эпплтона началось в понедельник на нейтральной территории недалеко от Центрального городского парка. Здание суда не предназначалось для подобных слушаний ни размерами, ни общепринятой обстановкой, но, тем не менее, вход был открытым и никто не обращал внимания на мелкие нестыковки.

Странный это был процесс. Эпплтон сам надел на себя наручники и занял место ответчика. Он лично написал послания последователям Моргана и разослал их всем, кто мог бы по всем законам осудить его или оправдать…

– У меня было видение, – сказала Блэр за неделю до назначенного дня суда. Она вошла в комнату, где спал Эпплтон, взяла его ремень и связала им себе руки.

– Что ты делаешь? – спросил охранявший Эпплтона Гарри.

– Голос сказал мне: Вот так и свяжут власти владельца этого пояса и отдадут в руки врагов. – Она закрыла глаза и села на стул.

Гарри долго смотрел на нее, обдумывая услышанное.

– Мы должны рассказать об этом Савлу, – решил он.

– Зачем? – спросила Блэр, не открывая глаз.

– Он не должен страдать.

– Никто не должен страдать, Гарри.

Они замолчали. Ночь медленно катилась к закату. Эпплтон проснулся и открыл глаза.

– Что вы здесь делаете? – спросил он Гарри и Блэр.

Они переглянулись и рассказали ему о видении Блэр.

– Я готов не только к тому, что меня свяжут, но и к тому, чтобы умереть во имя нашего дела, – сказал Эпплтон.

– Они всего лишь ревнители закона, – возразила Блэр. – О тебе им говорили, что ты учишь всех, отступиться от их правил и образов жизни.

– Ради этого я и собираюсь устроить этот процесс. Не хочу бежать и строить интриги, уподобляясь им…

Толпа зевак расступилась, завидев Эпплтона. Какое-то время они лишь тихо перешептывались, но гул нарастал. Неизбежно нарастал, как лавина, как снежный ком, который лишь увеличивается по мере своего продвижения. И вот кто-то уже кричит, обвиняя Эпплтона во всех смертных грехах.

– Не слушай их, – говорит Блэр. – Когда-то мне платили за подобные действия. – Но к одному голосу прибавляется второй, третий… Толпа ревет, сжимая кольцо вокруг Эпплтона и его последователей.

– Немедленно разойдитесь! – громыхает голос из громкоговорителя.

Военные патрули разгоняют толпу дубинками и водяными пушками.

– Кто вы такие? – спрашивает молодой майор Эпплтона и последователей.

– Смерть ему! – кричат самые стойкие из собравшихся.

– Мы всего лишь хотели пройти в здание суда, – говорит майору Блэр.

– Так вы… – Майор смолкает и признается, что они совсем не похожи на злодеев. – По крайней мере на тех, какими нам рисовали вас…

А толпа все ревет и ревет. Даже когда высокие двери закрылись, и началось предварительное слушанье, ее гул еще долго доносился до собравшихся, мешая Эпплтону произносить заготовленную речь. Собравшиеся в зале суда люди то замолкали, то начинали негодовать, заставляя судью снова и снова просить тишины…

Вечер. Дверь в камеру открывается. Пара молчаливых солдат привязывает Эпплтона к кровати.

– Что может быть лучше хорошей порки? – спрашивает их Рик Энин.

Солдаты смеются. Плеть рассекает воздух.

– Разве это по закону? – спрашивает Эпплтон. – Я пришел сюда, доверившись вашим правилам…

– Правил нет, – говорит Рик, но не спешит поднимать плеть. – Ты ведь был одним из нас. Разве ты не знаешь, как работает эта система?

– Все можно исправить, Рик.

– Мы всего лишь инструменты.