Аркадий Неминов - Пять граммов бессмертия (сборник)

«Только этого мне еще не хватало!» – Спец, в ужасе прижав полу рубашки к лицу и отступая к дальнему углу, увидел, как из тоннеля показалось густое черное облако пыли или газа. В это время раздался ужасающий грохот, в лицо дохнуло горячим воздухом, и неведомая сила отшвырнула его к стене. Со всего размаху он ударился затылком обо что-то твердое и, падая, прежде чем потерять сознание, успел подумать, что теперь ему хотя бы понятно, почему пол в каземате был до странности теплым…

Спец очнулся от того, что кто-то его хлестал по щекам. Он открыл глаза, глубоко вздохнул и закашлялся. Сильно болел затылок. Над ним склонилась сморщенная физиономия старухи, а рядом, опираясь на палку, смолил цигарку Щукарь-Саввич.

– Эк тебя шандарахнуло, Андрюшенька! – Старуха заботливо выбирала из волос Петровича какой-то мусор. Он сел и огляделся. Вокруг валялись огромные куски бывшей горы, еще дымилась полуразрушенная вершина, а рыжий кустарник от песка и пыли сделался серым.

– Это было извержение или землетрясение? – спросил Спец.

– А кто ж его знает, паря! – подал голос Саввич. – В энтих краях такого отродясь не бывало. Еще мой дед…

– Ладно, хватит брехать! – оборвала разговорчивого деда старуха. – Не видишь, человеку отдохнуть надоть. Может, он чудом от смерти лютой спасся! – и, обращаясь к Спецу, продолжила: – Мы с Саввичем тебя, касатик, еле углядели, когда стенка-то трещину дала, и часть ее обвалилась. Видим: лежишь, болезный, весь в пыли и прахе, ножки-рученьки раскинул. С-под завалу еле выволочь тебя горемычного успели, когда началась энта заваруха! Сами едва ноги унесли! Знаю, знаю, касатик, что спросить меня хочешь. Все тебе поведаю, как на духу, дай только срок!

Накопилось у Спеца к старухе вопросов, накопилось! Наконец, когда бабка привела его в избушку, накормила и напоила, она поведала ему о том, что никак, по ее уверениям, не могла рассказать до его путешествия за кладом. Иначе бы «сродственник» просто не согласился.

А не рассказала она ему самую малость: Спец должен был испытать свою судьбу, ни много ни мало! Такова была воля старца! Когда Петрович ушел в тоннель, проклятый проход тут же стал закрываться, и блоха сама едва успела оттуда выпрыгнуть. Хотя она и была колдуньей, чары старца ей были не по зубам. Оставалось смириться и ждать, насколько удачливым и счастливым будет потомок в десятом колене!

Она предполагала, что из горы должен быть как минимум еще один выход, но где он находится и сможет ли сам Петрович им воспользоваться – старуха не знала. Она также понимала, что он может вообще не вернуться! Кто знает, какие еще испытания подготовил ему древний колдун. На всякий случай она, снова приняв свой прежний вид, пригласила Саввича, и они продежурили целые сутки у подножия горы. Дальше Петрович все уже знал.

– А теперь, касатик, твоя очередь, – нетерпеливо проговорила старуха. – Ну, нашел ларец-то али обронил в руинах? – бабка перестала дышать.

– Нашел, бабушка, нашел! – и Спец вытащил капсулу.

На старуху было страшно смотреть: так исказилась ее и без того уродливая физиономия. Трясущимися руками она проворно схватила ее и стала вертеть так и сяк, пытаясь понять, как она открывается.

– Неужто энто и есть наш родовой секрет? Надоть его Саввичу показать. Он мастак на разные технические премудрости. Как думаешь, касатик?

После недолгих мучений капсула с помощью Саввича была с большой осторожностью вскрыта. Они втроем сидели за бабкиным столом. Спец и Саввич, который, как выяснилось, был племянником старухи, с нетерпением ожидали ее приговора. А она, шевеля губами, читала свернутый в трубочку древний пожелтевший пергамент, испещренный непонятными знаками. Наконец, старуха оторвала затуманенный взгляд от пергамента, встала из-за стола и молча вышла из горницы.

Спец вопросительно посмотрел на Саввича, тот только плечами пожал. Через некоторое время открылась скрипучая дверь, и в горницу с охапкой каких-то трав деловито вошла старуха. Она бросила охапку рядом с печкой, и воздух сразу же наполнился дурманящим, терпким, почти полынным ароматом.

– Что это ты, матушка, полынь-то притащила?

Старуха, не обращая внимания на вопрос Саввича, уверенно подошла к кадке и принялась сосредоточенно копошиться у мощного корневища. Петрович, обращаясь к Щукарю, вполголоса произнес:

– Не иначе, будет варить зелье по рецепту старца! – и, подмигнув старухиному племяннику, продолжил: – Скоро и ты станешь бессмертным!