Виталий Вавикин - Шарманщик

– Ну не знаю. Жестокий реализм будней, например. Или всеобщая популяризация наркотиков.

– Причем здесь наркотики?

– Извини, – говорит отец, достает телефон и жестом просит тебя помолчать.

Ты закуриваешь еще одну сигарету.

– Так о чем мы говорили? – спрашивает отец.

– Я завязал, – цедишь ты сквозь зубы.

– Давно? – не отстает он.

– Какая разница?!

– Есть разница.

– Ладно. С тех пор, как вышел из «Ексодуса», ни разу.

– Хорошо, – кивает отец. – Мне нужно уйти ненадолго. Буду вечером. Можешь занять комнату для гостей… И вот что, Ян. О том, что ты мне рассказал… Поговори с сестрой. Может, она чем-то сможет помочь тебе.

Он уходит, а ты смотришь ему вслед и говоришь:

– Я приехал для того, чтобы помочь, а не для того, чтобы помогли мне.

Но он не слышит тебя. Никогда не слышит.

Ты смотришь на Кэт и понимаешь, что в мире полно вещей, которые мы должны держать при себе и никогда не рассказывать о них, как бы нам этого не хотелось.

– Почему ты не спишь? – спрашивает она, снимая пальто.

Ты смотришь на часы, которые показывают второй час ночи, и говоришь, что хотел дождаться ее.

– Бедный, – Кэт улыбается и начинает поправлять бюстгальтер. – Ты не помассируешь мне ноги? – спрашивает она, снимая сапоги.

– Я хотел поговорить… – начинаешь ты, но Кэт прерывает тебя.

– Я знаю. Отец позвонил мне и сказал, что у тебя проблемы с наркотиками.

– Нет у меня никаких проблем! – говоришь ты.

Кэт садится на диван и протягивает тебе свои ноги. Маленькие ступни упираются в твои колени, и ты чувствуешь исходящий от них холод.

– Хочешь, я сниму чулки? – спрашивает Кэт и, не дожидаясь ответа, запускает руки под длинную юбку с неприличным вырезом до самого пояса. – Ну вот! – говорит она, бросая чулки на пол. – Так что ты там говорил о наркотиках?

– Нет никаких наркотиков.

– Ладно, – мурлыкает Кэт, закрывая глаза. – У тебя такие теплые руки…

– Моя шарманка…

– Только не говори, что она сломалась. Не сейчас.

– Моя шарманка сказала, что тебе и отцу грозит опасность.

– Как такое может быть? Это же просто машина, – Кэт улыбается, не открывая глаз. – Уверен, что нет наркотиков?

– Шарманка Шмидта тоже говорит об этом.

– Шмидта?

– Ты его знаешь?

– Может быть.

– Знаешь или нет?!

– Не ори на меня! – сестра поджимает под себя ноги и устало зевает. – Что он тебе наговорил?

Ты рассказываешь ей о незаконченном романе, созданном шарманкой Шмидта, а она снова зевает и говорит, что он всего лишь старый ревнивец, который так и не смог смириться с тем, что его бросили.

– Так ты встречалась с ним?

– Недолго. Думала, он забавный, а на деле оказалось – занудный старик с парой искусственных органов, – Кэт хитро прищуривается. – А ты знаешь, что сейчас можно увеличить, ну… – она еще что-то говорит, но ты уже не слушаешь ее.

– Почему ты не говорил, что у тебя есть сестра? – спрашивает тебя Майк.

– Я уеду утром, – говоришь ты.

– А что будет с ними?

– Я не нужен им.

– Но ведь ты любишь их.

– Все относительно.

Майк молчит. Друг, которого нет. Жизнь, от которой можно сойти с ума.

– Ты не принимал сегодня антидепрессанты, – напоминает Майк. Нет, это ты сам напоминаешь себе. И в комнате никого. Только ты. Только твое тело… И еще девочка-азиатка без глаз. – Знаешь, это было отвратительно, – говорит тебе Майк.

– Вся война…

– Я говорю не о войне, – прерывает тебя Майк. – Я говорю об азиатке.

– Ты тоже там был, – осторожно напоминаешь ты.

– Но я уже мертв, – улыбается Майк. Азиатка снимает ишан, обнажая маленькую худую грудь. – Помнишь, как это было? – спрашивает Майк.

– Мы все были под кайфом, – говоришь ты, но в комнате опять никого нет.

Лифт падает вниз. Все спят, и ты один.

– Почему ты пришел? – спрашивает Марта, кутаясь в махровый халат.

– Не могу оставаться один, – признаешься ты.

– Я замужем, – говорит Марта. Ты пожимаешь плечами и молчишь. Марта выглядывает в коридор. – Тебя никто не видел?

– Нет.

– Тогда заходи, – она проводит тебя в гостиную. – Выпьешь?

– Пожалуй.

Водка обжигает горло.

– Не бойся, – говорит Марта. – Мужа нет, а дети спят, – она смотрит на тебя и начинает загибать пальцы.

– Три года, – говоришь ты.

– И они все еще тебе нравятся?

– Кто?

– Мои ноги, – Марта распахивает подол халата.

– Ну да, – признаешься ты.

Вы смотрите друг другу в глаза и молчите.