Яна Глазкова - Жоэль и Поль

Сыворотка правды могла бы помочь и обличить все кости города и ее отношений с собой и Полем. «Поль. Где же Поль?».

Жоэль нарядилась в зеленое платье в пол, одела вельветовый жакет, который менял цвет при каждом движении, заплела волосы, припудрила лицо и, глубоко вздохнув, отправилась в город. Ей предстоял важный разговор с Парижем.

Она шла по Елисейским полям, внимательно исследуя людей на улице, опавшую листву и цвет асфальта. Магазины, толпы людей, пестрые пакеты с многочисленными покупками мелькали мимо ее пытливых теплых глаз. Жоэль присела на деревянную скамейку, которая только лишь подчеркивала ее красоту в этот день, гармонично дополняя жакет и зеленое платье. Она сложила руки на коленях и стала внимательно рассматривать свои ладони. Завитки, линии, мелкие детали, изгибы пальцев и кистей плели историю ее жизни, однако она заметила, что линия жизни видна нечетко, самая главная и ярко выраженная линия испарилась. Жоэль что-то когда-то читала о хиромантии, скорее вскользь и для развлечения скучающего ума. Она присмотрелась, поднеся ладонь к своему лицу, и впрямь убедилась в полном отсутствии линии жизни. Нахмурив брови, она провела пальцем правой руки по левой ладони, будто пытаясь нащупать линию, которая исчезла без следа. Она не могла вспомнить, была ли у нее эта линия раньше, обращала ли она на нее внимание. Не найдя объяснения для этой странной находки, она подняла голову и стала настырно заглядывать в руки прохожих в надежде разглядеть их линии. Мужчина, проходивший мимо, помахал своей знакомой, и, к полному удивлению Жоэль, на его ладони не было ни одной линии, она была гладкой и чистой. Вцепившись руками в скамейку и выпрямив спину, Жоэль продолжала разглядывать людей. К ней подошла старуха и попросила пару момент, на протянутой к Жоэль руке не было ничего, ни одной линии, лишь сухая ровная кожа. Жоэль отпрянула от старухи, замахала руками, а старуха поспешила удалиться, понимая, в сколь недоброжелательном настроении находился ее предполагаемый добродетель. Жоэль встала со скамейки и, нервно оглядываясь по сторонам, начала понимать. Город был ненастоящим, как и люди, живущие в нем. Все было фикцией. Люди двигались без цели, улыбались неестественно, а их лица не выражали никакой мысли. Как же раньше она не замечала ничего подобного? Люди без линий на руках, город без людей. Жоэль приоткрыла пухлые губы, подул легкий ветер, играя с несколькими непослушными прядями, платье заиграло в воздухе, она стояла ошеломленная, раздираемая истиной, которая вселяла панику, щемящий ужас и бесконечную печаль. Узнать истину – огромный груз, не каждому она по плечу. Нести крест весом около тонны и при этом щедро улыбаться миру, подарившему тебе эту ношу – дело духовного совершенства, внутренней гармонии и всепоглощающей беспрекословной веры. Была открыта первая скрижаль, истина начала сочиться из всех подворотен, обрызгивая стены домов и фонарные столбы. Прорвалась плотина. Жоэль, потеряв всякий контроль, бросилась хватать прохожих за руки. Люди смотрели на нее пустыми глазами и улыбались, как куклы, набитые сеном и тряпьем. Жоэль бежала по улице, цепляясь за несуществующих людей, трясла их за плечи, задавала вопросы и всматривалась в пустые серые лица. Люди продолжали улыбаться и совершать свои цикличные действия. Схватив одного молодого человека за руки, Жоэль кричала: «Ты меня слышишь? Как тебя зовут? Ты знаешь, кто я?» А молодой человек смотрел будто мимо нее. Встав посреди улицы, Жоэль махала руками и кричала: «Люди! Посмотрите на меня! Черт бы вас побрал, да посмотрите же на меня!» Толпа продолжала свое движение, несуществующий город продолжал свою рутину.

Фанатичное стремление к победе идеала на войне одной души, где человек делим на войска, на нации и земли, приводит к познанию истины. Человеческое существо, созданное во имя счастья, но обреченное на вечный поиск смысла, смысла своего существования, томится весь отпущенный срок. Тревога, беспокойство, страх подталкивают человека к действию, которое должно, обязано облегчить его неудовлетворенность и даровать блаженный сон, равный нирване. Но неудовлетворенность и смысл – заклятые враги. Найдя успокоение, человек теряем смысл, а обретая смысл, теряет покой и беззаботность. Отчего человек, созданный таким уникальным, претерпевает муки, о которых не знает ни одно живое воплощение на Земле? Живые твари пребывают в ладу с собой и природой, а человек, будучи оторванным от природы разумом, живет подобно призраку, потерявшему истоки и еще не нашедшему путь к другому, небесному бытию. Весь Париж для Жоэль превратился в картины Сёра: северное сияние, отдаленный мираж, чарующая сладость пропадали при детальном рассмотрении, и весь город, как холст, превращался в цветные точки, несущие пустоту. Город не существовал, он испарился перед лицом открытой истины, он был лишь чьим-то вымыслом, утопией. Жоэль чувствовала, как огромный котел закипал в груди, крышка тарахтела, вода поспешно сбегала по раскаленным бокам. Еще через мгновение Жоэль разразилась рыданиями, слезы заляпали лицо, жакет и платье. Она упала на колени и, качаясь из стороны в сторону, вопила, что было сил. Вопила, надрывая горло, от слез и воплей заложило уши, а в глазах проступала тьма. Крепко сжимая в руках подол изумрудного платья, всхлипывая от последних ударов реальности по не тронутой ранее истинами психике, Жоэль потеряла сознание. Она лежала посреди улицы, с широко раскинутыми руками, ее лицо исписали брусничные и смородиновые пятна, губы распухли и бесконтрольно открылись. Платье все так же прекрасно сидело на ее фигуре, утонченной и хрупкой. Вокруг ее источающего тепло и свет тела падали листья. В Париже пошел дождь. Где-то в парке мост соединял два берега, где-то далеко за пределами Парижа существовал настоящий, земной Париж, в который было не суждено попасть ни Жоэль, ни Полю. Осознание порой весомей знания, а опыт порой ценней учителей. Так и Жоэль сегодня пришла к осознанию, а учителя померкли перед опытом прожитого дня.