Татьяна Вильданова - Парадокс параллельных прямых. Книга первая

– С огоньком девчонка… Это оттуда? – посерьезнев, Рене указал глазами на его грудь.

– Да.

– А сейчас?

– Вышли прогуляться, ну и… напоролись.

– Случайно?

– Не знаю… – Жан невольно опустил глаза, мысленно обругал себя трусом, вскинул голову и четко произнес, – нет. Её искали. Возможно, нас обоих, но её – точно искали.

– Да, веселенькое дело… Она в Сопротивлении?

– Да, – кивнул Доре.

– Ясно, – протянул Рене, – значит, ищут и те, и эти. Знаешь, с кем она связана?

– Нет.

– Значит, не дураки.

– В последнее время дураком обычно оказываюсь я, – невесело усмехнулся Доре.

– Ты – везунчик, – рассмеялся Рене, – сцепиться с патрулем, познакомиться с такой милашкой и заплатить за всё одной маленькой дыркой. Везунчик, и всегда им был.

– Да ну тебя, – Доре встал и нервно закружился по подвалу, – я серьезно. Нам надо убираться из города, и как можно быстрее.

– Ладно, что-нибудь придумаем…

Доре раздраженно отмахнулся.

– Сядь, – жестко приказал Рене. Жан автоматически сел, – если серьезно, то ты и так, похоже, наломал дров. Так что сиди и не рыпайся.

– Рене, у вас с Клод могут быть из-за нас очень крупные неприятности.

– Дурак. Этот подвал я для своих интимных встреч оборудовал, что ли?…

– Я действительно, идиот, – с изумлением глядя на этого нового, незнакомого ему Рене, медленно протянул Доре.

– Везунчик…

Наверху дважды стукнули по крышке люка.

– Не волнуйся, – не давая ему испугаться, успокоил Рене, – свои.

– Добрый день.

Оказавшись внизу, Клод разложила на кровати вынутую из корзины одежду.

– Это ваше.

Рене встал.

– Пошли, погуляем…

Жан нерешительно провел ладонью по халату.

– … пошли, пошли, там переоденешься.

Клод села на табурет у кровати. Рене собрал с его постели одежду и подтолкнул Жана к лестнице.

– Давай, не задерживай.

Наверху он сложил одежду на бочку.

– Одевайся.

Жан быстро переоделся.

– Значит, так, – Рене оперся спиной о дверцу автомобиля, закурил и выпустил в воздух идеально круглое колечко сизого дыма, – без меня из подвала ни шагу, – кивком головы он указал на сдвинутую бочку, – вздумаешь сам крышку поднимать, потом хлопот не обберешься. Ясно?

– Да.

Жан подошел к небольшому подслеповатому окну, с удовольствием вдохнул пахнущий зимним солнцем, влажным цементом и яблоками воздух.

– Сколько же мы не виделись?

– Ну, – мысленно подсчитал Рене, – почти семь лет.

– Ничего себе!.. Ты давно женат?

– Весной шесть лет стукнет. У нас с Клод уже двое пацанов.

– Ого!

– Вот тебе и «ого»… А ты? – Жан неопределенно повел плечами, – всё ищешь?

– Не знаю… – говорить об этом не хотелось, – странно как-то… в нашей пещере всё по-прежнему, и фонарь цел, и всё остальное… Помнишь, как я его у сторожа стащил?… – отрешенно провел пальцем по кладке, попытался отковырять кусочек цемента, – у тебя дети, Я, ну… в общем… тоже… А ему так и осталось пятнадцать…

Рене опустил сигарету:

– Ты был там, где его…

– Нет… Там новый обвал…Я думал, что после того больше никогда не смогу заставить себя спуститься вниз…

Рене понимающе кивнул. Долго стояли молча.

Из люка показалась голова Клод.

– Ну, как? – живо обернулся к ней Доре.

Полностью поднявшись на поверхность, женщина оправила юбку и неторопливо пожала плечами.

– Она спит. Это очень хорошо. Во сне на болезнь тратится меньше сил. Я приготовила морс – поите её почаще.

– Хорошо.

– Всё, – Рене решительно загасил окурок, – прогулка окончена. Спускайся вниз и сиди тихо.

Жан послушно шагнул на ступеньки.

– Да, как её зовут? – когда над полом остались только голова и плечи, спохватился Рене.

– Этьена.

– Этьена?

– Антуанетта, – поправился Доре.

– Антуанетта… а дальше?

– Не знаю.

– Хорош. Адрес-то хоть знаешь? – Жан назвал адрес, – и то хлеб. Ладно, спускайся.

Над головой захлопнулась крышка люка, потом заскрипела бочка.

Задумчиво постояв на последней ступени, он прихватил табурет и осторожно поставил его рядом с кроватью.

«Вот мы с тобой и поменялись местами», – садясь на табурет, невесело подумал Доре.

Этьена по-прежнему спала. Подрумяненное жаром лицо казалось полупрозрачным и, в то же время, словно светящимся изнутри. («Это душа, милок, наружу просвечивает», – почему-то вспомнился бабкин голос.) Кожа на висках подтянулась, от крыльев носа к губам наметились тонкие морщины.

«Кто же ты такая? Ворвалась в мою жизнь, перевернула душу, а я так ничего о тебе и не знаю. Почему мне всё время кажется, что я тебя уже где-то видел? Где-нибудь на улице? Или в кафе? Не знаю. Раньше постеснялся спросить, а теперь… Телепортация… – незнакомое слово оставило на губах тонкий горьковатый привкус, – может, ты – ведьма? Или… не знаю. Знаю только, что не хочу, нет, не могу тебя потерять».