Елена Хаецкая - Котэрра

Спасибо, Боже, тебе за кошек,
особенно за одну —
маленькую, ушастую, с пятнышком на носу,
безумную, бесшабашную, заводную,
ту, что приходит требовать завтрак
в седьмом часу.

Она глядит на хозяина
как сирота на конфету,
а я говорю ей: —
кошка, не мучь меня, уходи,
так мало великих поэтов
осталось до конца света,
может быть — единицы,
может — всего один.

Стою на кухне — и слезы катятся,
как валики по скуле:
ты уронила на пол два кактуса
и маленький суккулент.

Кошечка, существо не злое,
скорей любопытное существо,
чем досадили тебе алоэ
и родственники его?

Они твою миску с едой не трогали,
пили раз в месяц,
не улыбались в окно проходящим псам,
не ходили кошкиными дорогами,
не читали стихов (за это убил бы сам).

И вот прихожу я с работы,
не спавши, не евши,
а на кухне был бой,
не хватает только стреляных гильз,
и такая невинная
ангел-кошка Агнешка,
возмущенно мяуча,
требует корма «Хиллс».

Стандартная квартирка в Москве
или в Ленинграде —
кошка на подоконнике лежит,
разглядывает прохожих,
как вдруг у нее в голове
включается радио,
необычное радио «только для кошек»:

«Uwaga, Uwaga, Achtung, Achtung,
Внимание всем хвостам!!!
Attention, Attention, кошки мира,
мы обращаемся к вам!

Вчера Гагарин своим кораблем
проделал в небе дыру,
уходит воздух, кончается воздух,
скоро мы все умрем,
закончится воздух часам к четырем,
тогда мы все и умрем!»
Кошка думает: — Странно.
Неужели и я умру?

«Убежать нельзя, переждать нельзя и
заделать дыру никак.
Погибнут птицы, жирафы, потом хозяин,
дальше очередь крупных собак…
Повезет лишь рыбам
в морях самых дальних,
дельфинам, подводникам и китам».

Тогда кошка лезет в пододеяльник,
она всегда спасается там.

Я раскрасил кошку синим,
крылья прилепил ей,
стала кошка синей птицей,
но летать не хочет,

отдирает лапой крылья
где-то под кроватью
и выкатывает пыльный
мячик вместо счастья,

кошку мучил я напрасно,
надо бы подругу
пригласить к себе домой
и раскрасить синим —

будет в комнате порхать,
щебетать мне в ухо,
и закончится тоска,
и наступит пруха.

Агрегат еще не готов,
но какой-то гад привёл котов:
разноцветных котов,
прелестных котов,
ниспровергателей всех
основ.

И мне остаётся, открыв рот,
смотреть, как по ветке лезет кот,
чтобы, словно банку молока,
смахнуть с неба облака.

впрочем:

к чёрту работа и агрегат,
золотое руно не вернуть назад,
и кусочек шагреневой кожи
уже разглядеть невозможно,

и мне остаются только сны
в свете корявой полной Луны,
где Авеля сердце насквозь протыкает
чёрными вилами брат его Каин

и мне остаётся ещё потом
смотреть, как время чудесным котом
крадётся в траве за птицей.

Но та всякий раз, когда прыгает кот,
пролетает немного вперед
и снова в траву садится.

Мех чернобурки
тащит рыжий котенок
из сундука.

Белая ночь как
на ладоне
черная кошка.

Во всякий час, зимой и летом,
Следить я ревностно готов
И за свершеньями поэтов,
И за повадками котов.

И равно любы мне при этом
Их имманентные черты:
Как предсказуемы — поэты,
Непредсказуемы — коты.

Когда бы мог я стать котом —
Помойным, уличным, дворовым,
Матерым, с мордою суровой
И гордо задранным хвостом —

С долготерпеньем хищным зверя
Без колебаний и стыда
Залег в засаду бы тогда,
Глаз не сводя с заветной двери.

И чуть шагнете за порог —
Метнусь к ногам (куда там птице!),
Чтоб к замше боком привалиться
И потереться о сапог.