Вадим Бабенко - Черный Пеликан

Мы шли по гостиничному коридору, и мне теперь было неловко, я позабыл свое раздражение и думал, что Пиолин обиделся на меня вовсе ни за что, но его лицо не выражало никаких эмоций. Он выглядел теперь точно так же, как в самом начале нашего знакомства, и даже гвоздика в петлице посвежела и приобрела первоначально опрятный вид. Учтиво показывая мне путь к лифту, Пиолин обращал внимание на вычурные люстры в коридоре и новую ковровую дорожку как признаки гостиничного благополучия. Он поблагодарил меня от имени всего персонала за то, что я решил остановиться именно здесь, и заверил, что сервис отличный, служащие вышколены, а горничные тихи и скромны, причем среди них попадаются прехорошенькие. Затем он посетовал, что сейчас на океане ветрено, из-за чего большинство номеров пустует, и сообщил, что в отпускное время комнату здесь не снять. «Все занято, молодой человек, вы не поверите, все занято», – проговорил он и стал несколько рассеян, нажал не на ту кнопку лифта, отвернулся и замурлыкал какой-то мотив.

Внезапно он вновь повернулся ко мне и самым официальным тоном поблагодарил за понимание, с которым я отнесся к его вопросу, являющему собой формальную процедуру, каковой он обязан следовать. Он ценит мое соучастие в вышеупомянутой процедуре, которое выразилось в том, что я, в полном соответствии с правилами для приезжих, отказался на его вопрос отвечать, причем выразил это в ясной и понятной форме. Это приятно, потому что не со всеми так бывает, некоторые норовят хитрить и увиливать, что приводит к обоюдному утомлению и даже недовольству друг другом. Так что нельзя не порадоваться, когда все дело проходит быстро и гладко, потому что ведь в действительности оно не стоит выеденного яйца.

Что же до моей просьбы, – продолжал Пиолин уже в лифте, – просьбы помочь в розысках моего знакомого, некоего Юлиана, человека, по-видимому, завидных дарований и личностных качеств, то весь персонал гостиницы и он, Пиолин, в первую очередь рады помочь любому приезжему, а лучше сказать гостю, в его здешних делах – например, дать полезные советы или предоставить карты и другие топографические материалы за умеренную плату, – и Пиолин снова отвернулся от меня и стал мурлыкать себе под нос. Лифт, который тащился еле-еле, наконец приехал на первый этаж, мы вышли в холл и двинулись по большому светлому проходу.

«Но, конечно, нужно сразу предупредить, – опять вдруг оживился Пиолин, – сразу нужно отметить, что помощь эта отнюдь не гарантирует результат, особенно в таком деле, как поиски знакомого в городе М., где вообще трудно что-либо найти, даже и неодушевленный предмет, а что уж говорить о человеке. Да, к тому же, еще и так бывает, что ищешь одно, а попадается вовсе другое – вместо человека X находишь какого-нибудь Y и только тогда понимаешь, что тебе был нужен Z. Так и в вашем случае: вы-то думаете, что ищете Юлиана, а найдете какого-нибудь Гиббса – но Гиббса найти значительно легче, потому что Гиббс-то как раз и заведует рестораном, куда мы идем, так что мы его там непременно встретим и хоть в каком-то виде достигнем своей цели, – Пиолин скрипуче посмеялся своей шутке. – А морщиться не стоит, потому что Гиббс вообще знаток океанских дюн, местный, так сказать, следопыт, и кто как не он может нам помочь – в розысках или в чем другом. К тому же, у Гиббса нас по крайней мере покормят, так что нам сейчас нужен Гиббс и никто иной», – и Пиолин вновь отвернулся и стал мурлыкать про себя, будто вдруг совершенно потеряв ко мне интерес.

Так мы и пришли в ресторан к Гиббсу – не глядя друг на друга. Нас встретили почтительно и тут же провели к столику в глубине, и Гиббс подошел к нам почти сразу и с первого взгляда не понравился мне, хоть что-то в нем притягивало, не отпуская, так что приходилось делать усилие, чтобы не разглядывать его слишком откровенно. Конечно, упоминание об океанских дюнах не могло остаться незамеченным, и любая оценка после этого так и норовила стать чересчур пристрастной, но все же, повторяю, общее впечатление оказалось смазано – к вящей моей досаде. К тому же, пока мы сидели одни, Пиолин еще подлил масла в огонь, сообщив по секрету, что Гиббс ко всему прочему повидал и самих черных пеликанов – и не скрывает этого, словно назло приличиям – и тут уж я на самом деле разволновался и уже не жалел, что ужинаю в компании, а не в одиночестве, как намеревался вначале, но потом, когда мы с Гиббсом жали друг другу руки, я подумал довольно-таки кисло, что ожидаю слишком многого и ожидаемого скорее всего не получу. Был он как-то суетлив и нарочит и все посматривал на меня исподтишка – вначале недружелюбно, а потом, когда Пиолин меня представил, преувеличенно радушно. В эту суетливость никак не получалось поверить до конца, как в несколько небрежный маскарад, и разочарование, остро кольнувшее внутри, долго не давало мне покоя.