Владимир Данихнов: Моногамия

Потом он все-таки сказал:

– Ребята что-то подозревают.

Я прошептала:

– Я люблю тебя, Сережа…

А он сказал:

– Мы слишком часто встречаемся, Вика.

Я сказала:

– Я обожаю твои руки, любимый…

Тогда Сережа сказал:

– По-моему, нам пора расстаться…

Еще он сказал:

– Ты не думай, мне с тобой было приятно. Но надо помнить, что мы враги.

И я сказала ему:

– Ты – часть меня, Сережа.

Он повернул голову, и впервые в его глазах я не увидела отражения. Впервые в его глазах я не увидела своего лица.

Сережа сказал:

– Ты что, совсем меня не слушаешь, стерва?

Я промолчала.

Он оттолкнул меня, и я попыталась уцепиться за рукав его формы. Тогда он сказал:

– Отпусти меня.

Я продолжала держаться за рукав. Я не могла понять, в чем дело. Только что все было хорошо!

Темно. Силуэт Сережи на фоне черных пеньков сгоревших деревьев. Легкий шорох – мой милый засунул руку за пазуху. Его слова:

– Отпусти рукав, Вика, или будет хуже.

И тогда я сказала:

– Я люблю тебя, Сережа!

Его рука потянулась к моей.

Сначала я подумала, что Сережа понял, каких гадостей только что наговорил. Сначала я подумала, что он хочет погладить мою ладошку и попросить прощения.

А потом Сережа выстрелил мне в руку.

И теперь я лежу и зажимаю нос левой рукой, потому что на правой не хватает большого, указательного и среднего пальцев.

Я лежу на грязной раскладушке, и слезы текут по щекам. Я вспоминаю, как каталась по черной земле, по земле, покрытой пеплом, и просила Сережку простить меня. Не важно за что. Как я просила Сережу не оставлять меня. И еще как он сказал:

– Уходи отсюда, пока я тебе башку не прострелил, стерва.

Я вспоминаю, как он закричал:

– Я знаю, зачем тебе был нужен!

Как он заорал:

– Ты чертова шпионка! Ты хотела выведать у меня военные тайны!

Потом Сережа произнес немного тише:

– Но я тебя прощаю. Иди к своим. И больше не вспоминай обо мне.

Он ушел.

А я поползла за ним.

Я перевязала рану какой-то тряпкой и поползла за ним. За линию фронта. На территорию, которая принадлежала мужчинам.

Я шла долго. Я миновала два или три патруля. Я нашла этот подвал и спряталась в нем.

И вот теперь утро, в подвале пыльно, и жирная муха летает под потолком, гоняясь за тополиным пухом.

Легкая, почти невесомая пушинка опускается ко мне. Она очень похожа на снежинку, и я вспоминаю детство, Рождество и маму.

Я не помню отца. Мой отец – шприц с биологическим материалом.

Голоса неподалеку. Грубые мужские голоса. Патруль?

Я вдруг совершенно четко понимаю, что Сережа меня никогда не простит. Что я его больше никогда не увижу.

Я отпускаю руку, и живая снежинка опускается мне на нос.

Я чихаю.

Какое наслаждение…

Вскакиваю с раскладушки как раз в тот самый момент, когда под сильными ударами мужских плеч хлипкая дверь срывается с петель. Пыль, грохот. В подвал врывается солнечный свет.

Их двое: Сережа и еще один, незнакомый мне мужчина. В руках у Сережи пистолет. Ствол направлен на меня. Ствол дрожит.

Сережка не ожидал меня здесь увидеть.

Я смотрю в его глаза, а он – в мои.

В подвале слишком пыльно и не видно, отражаюсь ли я в его зрачках.

В подвале слишком пыльно и не видно, отражается ли он в моих зрачках.

Напарник Сережи говорит:

– Что ты ждешь? Кончай тварь, Серый!

А я говорю:

– Я пошла за тобой, Сережа.

Ствол дрожит.

Сереже очень идет военная форма. Сереже очень идет лихо задвинутая на затылок фуражка. Я любуюсь своим милым. Я так мечтала, чтобы он надел на мой безымянный палец тоненькое изящное колечко.

Сережа говорит:

– Заткнись.

Я хочу только его. Мне нужен только он в этом мире.

Напарник спрашивает:

– Ты что, ее знаешь?

Я говорю:

– Я хочу, чтобы ты стал моим мужем, Сережа.

Напарник спрашивает:

– Ты ее знаешь?

Ствол дрожит.

Сережа говорит:

– Заткнись!

Напарник кричит:

– Ты – ублюдочный предатель!

Ствол дрожит.

Потом ствол дергается, и запах пороха смешивается с запахом пыли. Напарник Сережи падает на пол. Он падает на пол, и соленый запах крови смешивается с запахом пыли.

Он падает на пол с дыркой во лбу.

Сережа смотрит на меня, а потом говорит:

– Даже в Библии говорится…

Он приставляет ствол к виску и говорит:

– Женщина – источник греха…

Еще он говорит:

– Я согрешил. – И стреляет.

За стеной топот. За стеной грубые мужские выкрики – скоро сюда придут. А пока мы одни – я и Сережа.