Алексей Федорочев - Лось-2

— Лосяцкий Михаил Анатольевич, — я сел на диван, намереваясь отрицать все до последнего, — 1980-го года рождения. Могу только сказать тебе, что все, что я знаю о себе до восемнадцати — я знаю со слов окружавших меня людей. Объявивших себя моими родителями и родственниками.

— То-то и оно! — вздохнула Краснова, усаживаясь рядом, — Абсолютно все, кто знал тебя раньше, признают в тебе Лосяцкого. Сильно изменившегося, повзрослевшего, но ни у кого нет ни малейших сомнений в твоей личности. И все же ты не Лосяцкий!

— Как сказал мне Андрей Валентинович: мозг — слишком тонкая материя. Я сам не признаю в себе Лосяцкого, если говорить о том парне, который потравил себя таблетками, чтобы не идти в армию.

— Ты знаешь, что Савинова убили той же осенью?

— Теперь знаю, — чуть-чуть соврал, потому как узнал о его смерти пару дней назад от Макса, но изображать из себя убитого горем не видел смысла, — И что с того? Я его видел-то от силы три раза, обратил внимание только потому, что он единственным мужиком среди кучи баб был. А так: врач и врач.

Как бы цинично ни звучало, но я на самом деле не испытывал по поводу смерти Савинова ничего. С одной стороны поначалу он мне своей литературой помог, а уж обладание его архивом, который даже "легендарный" архив! — тянуло на выигрыш в лотерею. С другой стороны его помощь оплачена высокой ценой — после донорства в пользу Кровавой Ведьмы я запросто мог не оклематься, факт из его же труда. Его своеобразные извинения я принял, счетов между нами нет, но о смерти той же Агеевой я скорбел гораздо сильнее и очень жалел, что не навестил перед выездом из Муромцево ее могилу.

— За недавнее вычитывать тебе не буду, хотя очень хочется. То, что ты фигура неприкосновенная, почти до всех уже довели, последствий для тебя не будет.

— И чем же мотивировали?

— Все тем же — на тебя запала одна из великих княжон, которой ты не ответил взаимностью. Пока, — Краснова интонацией и паузой выделила это "пока", — Не ответил. Отчего она якобы страшно бесится. В этом отношении твоя легенда идеальна, потому что близка к истине, — проговаривая последние слова, полковник неожиданно для меня стала раздеваться, — Не мнись, должна же я отчитаться наверх, что ты по-прежнему представляешь интерес в этом плане!

— А ты не боишься, что Светик тебе что-нибудь открутит? — заколебался я, глядя на оголяющуюся женщину.

— Мы ей не скажем! — шепнула она, увлекая меня в горизонтальное положение, — А мое начальство сидит выше нее.

Признаться, мысль, что "стоячки" от Ногайских могли что-то необратимо повредить в организме, уже навещала мою голову. Повода проверить пока не было, но червячок сомнений упорно грыз, подтачивая уверенность, которая играет в постели не последнюю роль. Макс на эту тему зубоскалил, но и он не рвался в новые приключения, дожидаясь Юлькиного возвращения. Плюнув на все, стал сдирать с себя рубашку.

Последние сомнения развеялись через полчаса, но инспекция все равно затянулась до позднего вечера — Елена решила проверить интерес по-полной. На третьем заходе полковника предпочел притвориться мертвым — ну его нах, убедился и ладно, а за ударный труд все равно не заплатят.

— Считай, что лекцию об осторожности я тебе прочла. Учись, заводи связи. Можешь и короткие романы заводить, воздержания от тебя не требуется. Главное — не влюбляйся и не женись, остальное будет в рамках легенды.

— А если влюблюсь или женюсь? — расслабленно спросил с дивана, лениво наблюдая, как спортивная подтянутая фигура скрывается под ворохом тряпок.

— Я надеюсь, что ты это просто так спросил. Поэтому скажу прямо: я не могу отвечать за то, что творится в голове у Светы, но если ты начнешь творить глупости, то хотя бы в целях все той же легенды ей придется реагировать, даже если к тому моменту она не будет чувствовать к тебе ничего. Сейчас мы всех припугнули ее реакцией, а подобная репутация создается не за один год, и даже не за одно поколение. Поэтому взываю к твоему благоразумию: если ты не оставил своих честолюбивых планов, держи чувства в узде.

По поводу собственной безопасности я не был настроен столь радужно, как призывали Кудымов и Краснова. Клановое начальство, может, и осадили, но у рядового состава обычно имеется собственное мнение. Всадницы, имеющие среднюю продолжительность жизни в сорок два года, далеко не всегда выбивались в клановую верхушку и справедливо (местами) считали, что на их крови наживаются другие, пример бабули, ставшей старейшиной Шелеховых, являлся редким исключением, а не правилом. Нахера далеко ходить — я сам в свои двадцать — двадцать пять рассуждал точно так же, и окрик сверху меня бы не остановил. Заставил быть более осторожным — это да, но не остановил бы.