Алексей Витанов - Проблески рассвета [СИ]

— Это произвол! — возмущенно прорычала стражница.

— Да ну? — продолжал ухмыляться священник. — И кому вы будете жаловаться, госпожа-мятежница?

Немногие горожане, выходившие в такую рань на работу, старались отходить подальше от госпиталя и делали вид, что не замечают происходящего. Стражница покосилась на них, покосилась на госпиталь и оценила своё положение.

— Чёрт с вами, проходите. Я сообщу начальнице.

— Матери Петре уже известно о нашем прибытии. Я занесу в отчёт ваше нежелание сотрудничать, — радостно заулыбался священник и прошёл вперёд, грубо оттолкнув стражницу.

Священник направился прямиком к матери Петре. Петра встретила его с недовольным видом.

— Отец Зэмистус, мой бывший ученик, какой сюрприз, — проворчала она. — Чем обязана столь раннему визиту?

— Достопочтенная мать и уважаемая наставница, — позволил себе издевательскую ухмылку священник. — Разве так встречают дорогих учеников?

— Бывших учеников! К тому же я не простила тебе некоторые твои ходы в прошлом. Ты теперь служишь епископу, а не народу.

— А разве есть разница? Народом управляет лидер. Епископ — это и есть народ. Ибо он представитель богов. Грешно идти против их воли.

— А может быть так, что это ваш епископ идёт против воли богов?

— Существование нашего славного города доказывает обратное, — осклабился священник. — Я хочу узнать, что произошло на входе. Почему вы отказались пускать представителей власти?

— Вы знаете правила!

— Правила — это мы! Мы устанавливаем правила! И у вас будут последствия! — прорычал священник. — Я пришел чтобы проконтролировать лечение Мэнлиуса Алэйра и гостеприимство для Нерты Олкандер и Адриана Леониуса!

Петра высокомерно расхохоталась и ткнула пальцем в представителя власти.

— У вас кишка тонка! Вы хоть представляете, какие у меня связи? Пока я начальница этого госпиталя, он не будет участвовать в политике! Это против божественных законов!

— Вы самовольно трактуете божественные законы! Ибо сказано: «чти государя своего!»

— Но уважай права ближнего! Грех использовать неполную цитату!

— Нигде не сказано что это грех! Приказы епископа не должны обсуждаться!

— Подготовьте соответствующую документацию, потом поговорим — Петра справилась с гневом и смерила бывшего ученика таким ледяным взглядом, что тому показалось, будто даже в комнате стало холодно.

— Мы ещё вернёмся! И вам не понравится дальнейшее развитие событий.

Священник ушел, раздражённо печатая шаг и на последок хлопнув дверью. Петра вздохнула и побарабанила пальцами по столу, думая. Потом сделала звонок.

— Привет, Джеронимо, мне нужна твоя помощь. Что? Нет… Ты не можешь так поступить! Ладно, поняла!

Следующие звонки закончились так же. Петра сжала кулаки так, что ногти впились в кожу, и глухо зарычала. «Они не могут так поступить» — подумала она, пока в сердце неумолимо поднималась ярость. «Я сделала этот госпиталь таким, какой он есть сейчас!». Львица встала и отправилась в свою комнату, располагавшуюся в этом же госпитале. По пути все от неё шарахались.

В комнате достала футляр, где находился ганблейд — редкое оружие, достойное лучшим из паладинов. Оружие сразу же вызвало вспоминание о старых-добрых временах… временах, когда она ещё служила паладином…

— Похоже, я провалила свой второй шанс — жёстко, усмехнувшись, произнесла женщина и взяла ганблейд в руки.

Свет солнца, проникавший сквозь заострённое окно, скользнул по длинному широкому лезвию, украшенному мистическими рунами, с энергетическим каналом и пусковому механизму энергетических зарядов на гарде.

— Нет-нет-нет, я решительно против, — неистово противостоял Адриан, чуть ли не брызжа слюной.

Блондин изменился. Он скрывал страх за показной ненавистью, но Мэнлиус знал его как облупленного.

— Мы не можем позволить себе быть разборчивыми, — напомнил он, подняв руки так, словно жестом пытался успокоить напарника. — Возьми себя в руки, это ненадолго!

— Для меня даже эти дни будут невыносимой пыткой! — Юный искатель страдальчески закатил глаза.

— Да ладно, тебе, Адриан, твой отец не такой уж и монстр, — послышался голос Леониуса-старшего.

Мужчина вольготно развалился на диване и вовсю пользовался гостеприимством хозяина, затребовав себе не только кофе, но и печенья. В промежутках между препирательствами с сыном он любезно беседовал с Нертой и явно ей понравился, чем вызвал укол ревности у Мэнлиуса.