Алексей Переяславцев - Исправление неправильного попаданца

Недовольство почтеннейшего еще более усилилось. Ясно было одно: всем заправляет этот подозрительный Профес-ор. Но кто же он на самом деле?

— Хоть что-нибудь достоверное о нем известно?

— Да. Все свидетели в один голос упоминают особую примету: у этого человека очень смешной выговор. По этой причине его считают горцем.

Молчание. Рухим-аг взвешивал и обдумывал. Горское происхождение можно считать почти доказанным. А что это дает? Допустим, что хорошее понимание кристаллов. Хотя и это не мало. А вот связи могут выявиться. Попробовать воздействовать на объект через эти связи… Второе: торговля с Морад-аром. Всем известно, что его специализация — высокоценные кристаллы. Давить на самого купца бесполезно, слишком у него обширные знакомства. К тому же этот Профес-ор с большой вероятностью и не раскрыл источника своего доступа к товару. Отпадает. Третье направление: порт Хатегат. Это весьма возможная связь с государствами за Черными землями или даже с Повелителями моря. Возможно, что это и есть та ниточка, что ведет к кристаллам. Проверить. И еще одна нить: сам этот Профес-ор. Захватить и допросить? Можно и даже труда не составит, но что потом? А потом за него вступится Моана-ра. Она точно лицо заинтересованное как возможный покупатель кристаллов. Как боевой маг она, конечно, слова доброго не стоит, но изобретательности ей не занимать. Как маг разума она точно на уровне кандидата в академики. И от нее скрыть дело не удастся. Нет, такое без очень тщательной подготовки затевать не стоит. Что ж, вот и выводы:

— Поезжай к горцам. Первоочередное внимание: родственники и учителя этого «командира». И пусть кто-то из твоих людей отправится в Хатегат на разведку: выявить связи там, в первую очередь: купцы, торгующие за пределами Черных земель, а также Повелители моря.

— Почтительнейше прошу соизволения на вопрос: можно ли мне угрожать горцам, если они вдруг не захотят выдать нужную информацию?

— Ничего определенного не говори. Туманные угрозы. Впрочем, можешь упомянуть мое имя.

— Со всей скромностью прошу дозволения выполнять поручение немедленно.

Отсылающий жест.

Бочки погружены. Команда в готовности. Я занял свое законное место в выгородке на носу. И мы отвалили.

По морю гуляет зыбь — остатки штормов. Терпимо. Мы в одиночестве на море. Пока суть да дело, я куском веревки и песочком шлифовал ушки у альпинистских крючьев, а Сарат орудовал прибором поиска и пеленгации. Я начал переговоры с трубкой-амбушюром:

— Как дела, друг?

— Никак, Профес. Довольно сильный шум от волн.

— А от наших двигательных кристаллов?

— От них как раз шума нет, вот от струй воды за кормой он есть.

— Одним словом?

— Ничего.

Точно такое же состояние дел продолжалось еще четыре часа, испытывая мои нервы. И тут на корме началась суета. Сарат что-то быстро и негромко (не разобрать) сообщал капитану. Тот несколько раз кивнул, потом отдал распоряжение рулевому. «Ласточка» изменила курс к западу и прибавила ход.

Снова заговорила трубка:

— Есть сигнал от весел. Расстояние оценить не могу, пеленг двадцать.

Разумеется, Сарат назвал пеленг в местных градусах, коих, в отличие от земных, сто. Я много раз подумывал о введении земной шкалы градусов, но каждый раз мне казалось, что результат проявится лишь в удобстве для меня, а вот местным, наоборот, создаст массу неудобств.

Значит, «змей» заходит с востока. Нас они, вероятно, ждали на курсе к Грандиру. А мы туда как раз и не идем. Пусть думают, что мы намерены обойти опасный участок. И еще очень хотелось бы знать: у них есть средства уловить сигнал от нашего корабля или нет? Вообще-то не обязательно, верхушки наших мачт им заметить легче, чем нам — более низкую мачту «Змея».

Прошло минут пятнадцать, и амбушюр заголосил:

— Сигнал явно слабеет. Мы их сделали, командир!

Вот и прекрасно.

Еще через четверть часа Сарат сообщил:

— Сигнал перемещается к северу. Капитан считает, что нас попытаются перехватить у Фаррета.

— Скажи Дофету, что я не против. Даже совсем наоборот. Пусть нас там ловят.

— Он тоже не против. Говорит, через час покажется Большой Топор.

Расчет оказался точным. А через примерно час сорок мы уже стояли на якоре в тихой бухточке.

Я только в книгах читал, какой галдеж стоит на птичьем базаре. Что собственного голоса не слышно — это оказалось чистой правдой. Но авторы забыли упомянуть о запахах. Представляю, как теперь от меня разит. Вспомнились «Трое в одной лодке» Джерома: за стирку моей одежды прачка тоже наверняка потребует тройную оплату.