Марк Романов - Суд Проклятых

Когда горка монет перед Марком достигла просто неприличных, даже по местным меркам, размеров, Два Куста не выдержал.

— Это впхрррр! То есть, возмутительно! Ты должен проиграть! — зарычал он на Романова, оскалив клыки и поджав чёрные губы.

Реверс осторожно придвинулся поближе к медведику, попутно вонзив локоть в бок его охраннику, и что-то тихонько сказал ему на ухо. От его слов Два Куста поблек, и даже сделал вид, что это совсем даже не гримаса ярости, а милая такая местная улыбка:

— Пххрр! Я твой дом труба шатал… — прошипел он.

— Может, закончим круг? — невинно спросил Марк, сделав простое лицо и пустые глаза. Оценив количество монет, он сделал альтернативное предложение. — Или многоуважаемый желает отыграться?

«Если он не дурак, а на дурака он не похож… — думал Романов, изучая своего соперника. — То обязательно ухватится за этот вариант, и сунет мне какую-нибудь ненужную фиговину в обмен на все свои деньги. И ему приятно, и лицо никто не потеряет, и варвара надули…»

Кустистые брови медведика вздрогнули, и нос задрожал. Щёлкнув пальцами, он подозвал телохранителя, и тихо прошипел ему в ухо:

— Возьми у Три Кучи шкатулку, быстро!

Пока поручный выполнял поручение, медведик откашлялся, и произнёс, слегка порыкивая:

— Новичок говорить дельная мысль, да. Ставка всё золото на старый родовой драгоценность!

Запыхавшийся Тополиный Пух растолкал зрителей, и осторожно поставил на сукно тяжёлый ларец из зеленоватого камня. Два Куста поддел когтем замочек, и распахнул крышку.

В шкатулке лежало тяжёлое бронзовое зеркало, выполненное в восточном стиле — восьмиугольное, украшенное обильной гравировкой с драконами и цветами, оно было немного потёрто, и обвито шёлковым трёхцветным шнуром. Мутная пластина без следов полировки, находящаяся вместо зеркальной поверхности, опалесцировала и, казалось, поглощала свет.

Ханна вздрогнула, стоило ей только бросить взгляд в сторону этого предмета. Марк отметил это, и тот факт, что Два Куста злорадно ухмылялся. Реверс выглядел озадаченным…

Медведик сгрёб стаканчик и кости, и, почти не мешая их, стукнул металлом по столешнице. Подвигав лапой, он открыл взгляду кубики, смотревшие вверх шестёрками, все три.

— Моя удача! — воскликнул Два Куста, порыкивая и пуская слюну. — Моя…

— Погоди, о высокорожденный, — Реверс прищурился, — может, и твой недостойный соперник тоже метнёт кости, просто чтобы убедиться, что всё… праведно?

Марк, не задумываясь, потянулся вперёд, аккуратно забросив кубики в стаканчик, и начал его трясти, наблюдая за оппонентом. К сожалению, местные урсоиды не бледнели, и отслеживать их волнение или нервозность можно было лишь по дрожанию чувствительного чёрного носа, и изменению размеров зрачка… Два Куста нервничал, и сильно. «Но почему? Он боится проиграть… Или выиграть? — Романов перевёл взгляд на Ханну, и понял, что сейчас в мире вокруг начало что-то меняться, словно подул прохладный ветер судьбы, который лёгким дуновением раскалывает жизнь на два неравновесных куска — до и после. — К чёрту. Будь, что будет — семи медведикам не бывать, одному задницу надерём…»

Кубики стукнули в стаканчике, замершем на зелени сукна среди раскиданных золотых монет и местных долговых расписок, размером с портянку. Зеркало, лежавшее в распахнутом сундучке, казалось, подёрнулось дымкой.

Романов мягко поднял стакан и поставил его рядом с кубиками. Три шестёрки. Снова. Ничья…

— Твоя забирать зеркало, — медведик раздувал ноздри и сжимал руки на крае стола, комкая зелёную ткань, — моя забирать деньги!

Марк взглянул на Реверса, и увидел, что тот мелко кивает в ответ. «Да, хорошее решение, и обоюдно выгодное. Почему у меня такое чувство, что я попал в голофильм, и лишь следую сценарию неведомой постановки, в которой требовалось всучить нам это долбанное зеркало любой ценой? — бывший полковник испытал что-то вроде краткого приступа паранойи, и внутренне напрягся. — Черти вас раздери!»

— Согласен… — услышал Романов свой голос, звучащий непривычно чуждо. Рука Ханны, сидевшей слева, накрыла его руку, обдав горячей волной.

— Тополиный Пух, быстро, быстро! — Два Куста ткнул задумавшегося телохранителя в бок выхваченной из-за пояса короткой тростью. — Мы опаздываем к его высочеству Принцу Ча на приём!