Марк Романов - Суд Проклятых

И эти отряды сбивались в прочные группы, с течением лет обзаводились тяжёлым вооружением аргументов и неоспоримых доводов прошлой практики, с помощью которых так легко можно было сбежать на холм и смотреть, кто же выживет в вечной борьбе между совестью и долгом, желаемым и желанным, общественным и личным.

И только теперь, оказавшись в самой середине этой каши, с головой окунувшись в свои же, так называемые, милосердные решения, с потом и кровью сражающиеся друг с другом в противоречиях, только сейчас ты понимаешь, ответственность не за порученную работу, а за свои личные движения».

Маттершанц отвлёкся от образов и размышлений, уставившись на полупустой ангар, в котором повсюду валялись детали от скорой сборки защитных бронекостюмов после приведения в действие плана полковника Романова. Облачившиеся в жалкое подобие жутковатых на вид конструкций люди уже покинули это помещение, скоро и быстро занимая свои места согласно введённому боевому расписанию. Маттершанц обвёл взглядом несоразмерно больших тёмных глаз царящую вокруг разруху и поискал хотя бы один оставшийся костюм для себя.

О нём забыли все, включая Романова, который не мог не узнать бывшего штатного сотрудника помощников в прошлой истории со Строителем. Но Марк помалкивал, делая вид, что совершенно не узнаёт Матти, собственноручно препроводившего Романова на суд Светлых друзей.

Вот и Маттершанц молчал, привыкнув к мысли о том, что его роль состоит в исполнении приказов господина Директора, а не в том, что ему придётся самостоятельно принимать какие-либо решения.

— Понимаешь, корабль, — заговорил он с искином исследовательского судна, — мне никогда не нравилось приносить избранным представителям разумных изменения. Ни прогресс, ни регресс, ни простейшую корректировку поведения, ни уж тем более последние работы по копированию психоматриц с подопытных членов экипажа Ричарда Моргана. Иногда это было даже интересно, не спорю, но едва я пытался оставить в объекте чуть больше исходного, как меня тут же останавливали, ссылаясь на доводы о никчёмности подобного. Только то, что нужно для выживания. Только базис, только реакции и схемы выживания.

Маттершанц отыскал в углу какое-то годное для носки военное дерьмо и начал натягивать его на себя, неторопливо ведя беседу с кораблём, как привык это делать ещё в пирамиде Директора.

— Я сбежал от Директора вовсе не потому что мне так уж хотелось бунтовать или доказывать что-то, что я считаю верным. Я ушёл даже не потому что хотел что-то исправить или рассказать этим людям правду. Я испугался. Впервые за многие световые годы от родной планеты, если бы она ещё осталась, я испугался того, на что может пойти Директор ради воплощения его планов. Если он считает работу достаточно выгодной, видит, как можно улучшить развитие того или иного мира, он не остановится ни перед чем. Или просто станет наблюдать, как сотни тысяч представителей разумной расы погибнут от рук друг друга или космического апокалипсиса.

Маттершанц усмехнулся, и усмешка его вышла непривычно циничной и холодной.

— Я хочу исправить то, к чему имею непосредственное отношение. Попытаться сделать хоть что-то полезное по своему мнению, а не по приказу или указанию господина Директора. Может, из меня получится не самый лучший солдат, но вряд ли хоть один из этих представителей разумной расы сможет управлять квантовыми потоками или нырять во временные карманы.

«Зачем тебе это? — раздался в голове собственный голос. — Думаешь, твои жалкие возможности хоть что-то исправят?»

— Я в отчаянии, — ответил себе Матти, — кое-как закрепляя на поясе оружие ближнего боя. — Всё должно было быть не так, не так! Романов должен был понести наказание, а не становиться предводителем потерянных и обречённых. Ричард вовсе не должен был превращаться в такого ледяного и беспринципного вершителя чужих судеб. Его роль вообще должна была сводиться к вынесению вердикта для самого себя. Себе и для себя, для обучения и осознания, а не для приведения приговоров в исполнение. Он родился судить, но не исполнять. А остальные… — Матти тяжело вздохнул под непривычной тяжестью бронекостюма. — Остальные вообще должны были просто отработать заложенную программу, а вовсе не вступать ни в какие сражения, не ввязываться в противостояние Посланника и местных интриганов. Я не понимаю, не понимаю, как это вышло. Как мы стали горсткой судей проклятых судей.