Михаил Северный - Спасения Н.Е.Т.

Я показал кивком направление движения и пошел к выходу. Медленно и осторожно. Медленно и осторожно. Шуршание за спиной. Резко обернулся поднимая нож. Рагнар сел, прикрывая голову руками. Дрема, как самая противная на свете змея полз по стене, зачем-то расставив крылья веером. Вот они и производили эти пугающие звуки.

Я приложил палец к губам и у Дрёмы расширились глаза от напряжения, так внимательно он наблюдал за мной.

— Тихо, Дрема, — шепчу, — сдашь всю контору.

Разворачиваюсь и иду вдоль стенки. Крылья с легким шелестом сворачиваются и мышонок продолжает свой путь уже почти бесшумно. Ключевой слово «почти».

Так и шли. Я впереди: в левой руке открыт ножик, правая по стене — привычка. За мной Рагнар в полуприсяди тоже правой рукой стену щупает, так спокойнее что ли. Замыкает троицу Дрёма, перпендикулярно полу и против всех законов физики ползет по стене, спрятав крылья под тельцем. Чего увязался за нами?

Дорогу я не забыл. Да и чего здесь забывать, пиндуй по прямой и уткнешься прямо в лестницу в небо. Остановились и я взялся рукой за нижнюю ступеньку. Подёргал.

Люк наверху обозначался светлым полукругом, там где прорывался дневной свет.

— Пришли, — говорю, — последний рывок. Люк этот тяжелый, собака, насколько помню. Наверху что-то гулко громыхнуло, как будто гром после вспышки молнии поздней осенью. Но после молний люк весом под сто кило не трясется и с места не двигается.

— Ого, — прошептал Рагнар, — А чего это?

— Не знаю. Основательно взорвалось.

Застучало, зарокотало и я прислушался. Вверху, где-то вдалеке.

— Что это?

— Не понимаю, похоже на выстрелы. Там у них война что ли?

Ранпар хмыкнул чуть громче, чем следовало и прикрыл лот ладонью.

— Какая война, вы что. В наше то время.

— Люди и раньше так думали. Поверь мне, война приходит когда её не ждёшь.

Конечно, я его не убедил. Молодо-зелено. Да и кто поверит в опыт старого, пропитого бомжа, на которого охотятся улюлюкающие малолетки. А бомжа в детстве мама много читать заставляла и книжки разные давала.

— Будем прощаться. Дрёма лети домой.

Мышонок пискнул и пополз по стене, остановился напротив меня и пискнул еще раз и как будто в глаза смотрел, как будто прощался. Дела.

— Лети, — говорю, — мы на поверхность. Там тебе места нет.

Дрема не хотел уходить и продолжал преданно смотреть мне в глаза.

— Иди, малыш, еще встретимся.

— Прямо домашний питомец, — прокомментировал студент, — не представляю, как вы его приручили.

— Сила шоколада, — ответил я и полез наверх.

— Пи-пи, — жалобно и очень печально запел мышонок.

Он лез по стене вертикально вверх, лез за мной. Рагнар стоял, держась за ступеньку и наблюдал снизу вверх.

— Уходи, Дрёмка, иди домой. Иди к своим.

Я опять начал подниматься наверх и остановился через пару секунд. Мышонок не двигался и только смотрел.

— Брысь, — сказал я и махнул ногой, пугая зверька, — Уходи.

Улетел он или нет — не знаю. Я поднимался вверх не оглядываясь. Студент за мной. На душе было тяжело, привык я к своему маленькому противному другу. Прощай, Дрёма. Еще обязательно увидимся.

Время 14.34. День 8. Осталось играть 22 дня.

Навык «Приручение» увеличен на девять процентов

Рагнар полез за мной и за крышку люка мы взялись вместе.

— Не забудь, — напомнил я, когда мы уже приготовились к рывку, — адаптация к свету будет очень болезненной. Поэтому открываем, зажмурь глаза и жди пока боль пройдет. Думаю несколько минут хватит, спустись на пару ступенек вниз для привыкания. Лучше полумрак чем яркий свет.

— А сколько сейчас времени?

— Полтретьего. День в самом разгаре. Так что нам пора, поехали.

Я повис на лестнице с одной стороны (одной рукой держусь, а вторая упирается в люк), а Рагнар с другой. Я слышал его дыхание и даже чувствовал тепло тела, напряжение мышц, когда мы двинули люк вправо и через секунду он скользнул вниз. Я закрыл глаза и опустив голову тоже спустился. Боль уперлась в глаза, но не скользнула горячим лезвием дальше к глазному яблоку и глубже. Заболели виски, но в принципе терпимо. Адаптация началась.

На поверхности было тихо, что в принципе ожидалось, люк выходил в глухом заброшенном районе. Я вылез наружу: сначала лег на живот, потом подтянулся весь. Перевернулся на спину и с удовольствием вдохнул свежего уличного воздуха. Как хорошо-то после затхлого подземного кислорода. Парень тоже выбрался и сел рядом. Не ложится, осматривается с любопытством. Молодежь, силы у них не кончаются.