Николай Беляев - Змеиная осень [СИ]

Горюнов хмурился, но озадаченным не выглядел. Когда погрузились на машины, скомандовал продолжение движения.

Пока стояли, рассвело — небо, как я и предполагал, чистое, но вот теплее совсем не стало.

Проехали Бор. На дороге так и валялся труп застреленного мной мозгоеда — кстати, нетронутый. Похоже, даже падальщикам не по вкусу эта зверюга с колдовскими способностями…

Уже когда свернули на Морозково и перевалили тот самый переезд, молчать стало невмоготу, и я спросил:

— Антох, а вдоль этого берега дальше далеко забираются?

Горюнов помолчал, потом ответил:

— Да не особо, километров пятнадцать — и всё.

— А почему? Мосты, звери? Очередная дикая деревня?

— Что такое борщевик — знаешь? — вопросом на вопрос ответил Антон.

— Ну, представляю. Видел. Растение с зонтиками и лопухами, едкая и ядовитая дрянь.

— Это у вас, там, — грустно сообщил боец. — Ты здешние видел?

— Нет.

— Ну вот ничего не потерял… Метра два высотой, как рука в обхвате, и не просто едкие, а охренеть как едкие. И растут полосами, прямо сквозь асфальт. — Горюнов замолк, закурил. — Лет пятнадцать назад пробовали чистить. Там, если дальше прямо поехать, бульдозер стоит прямо в зарослях. Не слышал?

— Нет, — действительно, я как-то и не задавался вопросом, почему нет проезда по этому берегу. Не ездим — значит, вопрос не принципиальный. Был уверен, что там аномальная зона, типа той же военчасти. А получается, вот оно что. Мутировавший борщевик…

— Его разъело на раз, как решето стал, — продолжал Антоха, затягиваясь. — Тракторист, говорят, умер почти моментально, но мучительно. С тех пор больше не пробуют.

— А Колледж?

— А Колледж разводит руками — говорят, что и жечь пытались, и морозить, но ему хоть бы хны…

Вот как, выходит… Борщевик и у нас живучий, а тут, выходит, и подавно. Ну да, проблема коммуникаций решалась бы, будь тут самолёты — но увы, «в наследство» от старого мира их не осталось, а сделать в таких собачьих условиях самолёт с нуля — задача непосильная. Тут и мост-то выстроить толком не могут. А летать не умеют даже колдуны — я не соврал Рыбину, так и есть. И о летающих тварях я слышал всего раз — от проводника-призрака, упокой его душу, да и то непонятно — он их реально видел, или померещилось? Получается, задача коммуникаций почти нерешаема. Ну, не считая реки, по которой и идёт связь с Нефтехимом.

Машины переваливались по колдобинам. Восходящее солнце светило в спину, и идущий впереди УАЗик выглядел чётким, как картинка. Справа проплывали дома очередной брошенной и заросшей деревни.

— Антох, а реально из этих мест на буксире машину приволочь? — наконец решился я.

— В прошлый раз присмотрел? — съехидничал Горюнов.

— Типа того… Простреленая, но хорошая. Бросать жалко. Я покажу.

— На спущенных? — уточнил боец.

— Да, почти все спущены. Но остальное, кроме бака, должно быть живое.

Антон как-то странно посмотрел на меня и неожиданно сказал:

— Давай так: если у нас сегодня всё выгорит, поговорим на эту тему. Идёт?

— Идёт, — согласился я.

А потом подумал: Горюнов явно знает о целях сегодняшней поездки намного больше, чем я. А меня, похоже, опять разыгрывают втёмную… как и колдунов.

Перед Морозково, у конца лесной гряды, Горюнов остановил колонну, и деревню долго рассматривали в бинокли, взобравшись на башню БРДМ. Я тоже присоединился — правда, деревенька на этот раз казалась полностью безжизненной. Да и в прошлый раз банду выдал дым — хотя у меня создалось впечатление, что они и не пытались прятаться. Колдуны тоже смотрели своими методами и уверили, что движения нет и ауры не просматриваются.

На несколько минут тормознули у руин, где в кустах стоял Юркин «шестьдесят девятый». Антоха и ещё один парень из «буханки» осмотрели его, после чего Горюнов заметил, что у меня губа не дура и клиент скорее жив, чем мёртв.

А вот деревенька оказалась как раз мёртвой.

На перекрёстке, который мы с Машей в прошлый раз огибали со всеми предосторожностями, обнаружилось кострище, камни и доски — видимо, на них сидели. Старший колдун, побродив вокруг, дал вердикт — люди были, но их нет уже давно. А вот в какую сторону ушли — сказать не смог. Впрочем, этого никто и не ожидал.

Съездили туда, где торчала труба котельной — пусто. Да и мало-мальски свежих следов на дороге не видно — там уже полноценная грунтовка, следы чёткие остались бы. Впрочем, и там, где мы ехали, ничего не разобрать — возможно, постарался как раз тот дождь, который мы с Машей пережидали в старом поезде.