Дмитрий Панасенко - Бойня [СИ]

— Сука, сука, сука!

Как же он ненавидел всех этих модифицированных уродов. Этих напичканных титаном и хромом, накаченных хитрыми наноколониями ублюдков. Даже больше, чем мутантов. Те хотя бы, родились такими. А эти уроды, в которых железа больше, чем плоти, еще называют их нечистыми. Мутанты — ха! Сколько раз его самого называли мутантом из-за лишенного даже намека на меланин организма. Сколько побоев и унижений он стерпел из-за того, что тупым репоедам, называющим себя чистыми и нормальными, взбрело голову, что красноглазый мальчишка с алебастровой кожей — нелюдь, мут, животное, и с ним надо обращаться, как с животным. Сколько раз, сорвав с него то тряпье, которое он называл одеждой, его распинали на земле и с гиканьем и смехом смотрели, как его не выдерживающая режущих, будто ножи, лучей яркого южного солнца кожа краснеет и сползает слоями. Сколько раз его отдавали мерзкому, вечно пахнущему сивухой и прокисшей мочой, выжившему из ума старику-Чистильщику для проведения ритуала "очистки". Именно после очередной попытки "изгнания злого духа" он и сбежал из родной деревни. Именно перенесённые унижения помогли ему прогрызть путь наверх. Сначала в составе одной из многочисленных, состоящих большей частью из опустившегося отребья и таких же, как он, сбежавших в поисках лучшей доли подростков, мелких банд, потом, как ученик стрелка, странного тощего, как каланча наемника, охотника за головами. А потом и как полноценный стрелок. И теперь каждый раз, спуская курок, ломая кости или загоняя десяток-другой сантиметров стали в горло очередному "клиенту", Лед вспоминал лица своих мучителей.

Он опоздал. Слишком долго тянул с возвращением. Слишком часто откладывал свою месть, ввязываясь во всё новые и новые контракты. А когда он вернулся, было уже слишком поздно. Деревеньку сожгли. То ли повлекшая за собой зачистку очередная вспышка красной чумы, то ли просто бандитские разборки. Кто знает. Да и неважно это было, главное, что Лед до сих пор не мог спокойно спать по ночам, вновь и вновь вспоминая лица своих мучителей. Источающие злобу и запах алкоголя, огрубевшие от въевшейся грязи и тяжелой неподъемной работы в поле, перекошенные отвращением...

Помотав головой из стороны в сторону, наемник отогнал так некстати принесенные неожиданной вспышкой ярости воспоминания и снова приник к прицелу.

— Черт...

Видимо он размяк. Устал. Пора устроить небольшой отпуск, развеяться, напиться, в конце концов. Но сейчас... Лед зло усмехнулся. Гладиатора добьют бегущие из форта на помощь своим собратьям мутанты. Эта вспышка ярости не может быть бесконечной. В конце концов, он и сам не раз входил в раж и знал, как быстро в таких случаях уходят, взявшись, будто из ниоткуда силы. А сейчас надо заняться начавшей, судя по всему, приходить в себя девчонкой.

****

— Ох... — Выронив патрон из дрожащих пальцев, Кити, согнувшись от боли, прокатилась по земле добрые пять метров и, скорчившись, обхватила руками горящий огнем живот.

— Ха... Баба!! — Довольно прогудел серокожий и, широко растопырив руки, шагнул вперед. — Моя! Я первый поймал!

Кити похолодела от страха. Полуголый, одетый лишь в устрашающих размеров брезентовые шорты и тяжелые, судя по всему, стачанные проволокой из обрезков автомобильных покрышек сапоги, почти трехметровый гигант, выглядел, будто помесь с детства принимающего анаболики кабана и человека. Был именно таким, как их описывали в многочисленных страшных историях. Огромным, сильным, быстрым и очень-очень злым. Выделяющиеся на круглом, словно сковородка серо-стальном лице толстые губы раскрылись, обнажая пеньки желто-коричневых устрашающе крупных зубов. Из уголка рта потянулась тонкая ниточка слюны. Мышцы под толстой ноздреватой шкурой перекатывались, словно валуны. Задушено пискнув, Кити бросила взгляд на лежащую в двух шагах винтовку и застонала. Слишком далеко....

— Красивый, баба. — Довольно кивнул мутант. — Только мелкий. Ломаться быстро. Много сыновей не сделать.

Кити всхлипнула, и скорчившись еще больше, с трудом оторвав руку от стремительно немеющего места, куда пришелся пинок чудища, опустила руку на рукоять обреза.

— Прятать? — Нахмурился серокожий, и с удивительной для такой комплекции быстротой сократив расстояние, сграбастал девушку за волосы, рванул её на себя.

Звук дуплета оглушил Кити, уши снова резанула болью и будто забило ватой. Мир потускнел, на лицо упали красные капли. Неожиданно хватка мутанта ослабла и Кити снова повалилась в пыль.