Дмитрий Панасенко - Бойня [СИ]

Сколько братьев пропало, пока ту дверь не закрыли... Раззявив огромную пасть, усеянную кривоватыми, чем-то напоминающими пеньки обломанных грозой деревьев, зубами, Головач широко зевнул. Выходит, дыру сторожить глупо. Но старшие сказали: "Надо". А если не сделаешь, как сказали старшие, то они, наверняка, лишат его вечерней порции мяса. Или побьют. А скорее всего, и то, и другое. Старшим тоже скучно. Мягкокожие, что поселились у трех родников, ушли. Испугались. Охотиться с каждым днем тоже всё трудней. Скоро зима, а значит, звери вообще уйдут. И последняя баба половина луны, как подохла. Сначала внимания не обратили, но потом вонять стала. Пришлось выкинуть. Так что, старшие злятся, а когда старшие злятся, лучше делать то, что велят. В конце концов, охранять дыру намного лучше, чем таскать черные камни из шахт. Глупые камни, некрепкие. Чуть сожми и рассыпаются. Зато горят хорошо. Раньше за камнями приходили мягкокожие на больших телегах. Странные. Обычно от людишек пахнет кожей, потом и козьим сыром. Но те, что приезжали, пахли иначе. И шкура у них другая. Слишком светлая. А самое главное, они не боялись. Даже кричали иногда на старших. Последний раз, когда приезжали, совсем сильно кричать начали, и старшие сказали их убить. Хороший был день. Наелись так, что потом аж до самого утра жрать не хотелось. И телеги большие себе взяли...

Потом мягкогожие кончились, и снова стало плохо. Уже две луны, как никто камни не забирает. А жратва кончается. И патронов к бум-палкам всё меньше. А последнюю луну вообще плохо... Ни мяса из железных банок с мясом, ни баб... Правда, вчера поймали одного гладкокожего, овец гнал. Но старшие его себе забрали. До утра орал. А потом не орал. Наверное, тоже сломался. Людишки, вообще жидкие, ломаются быстро. Плохие времена. Скучно и жрать охота. Старшие говорят, что надо ждать. Что скоро и консерва будет, и бабы. Может и так, старшим видней. А сейчас надо просто охранять дыру. Снова зевнув так, что полутемное, просторное помещение огласилось громким хрустом хрящей, мутант почесал голову и прикрыл глаза. Всего на секунду. А когда открыл, понял, что спит. Перед ним стояла баба в странной одежде. Почти в такой, же как у людей с железными телегами. За спиной у бабы была маленькая бум-палка, на боку висела цепь и длинное блестящее рубило, но самка, похоже, не хотела драться. Уперев руки в бока, она с интересом оглядела Головача и цокнула языком.

— Привет, — кивнула мягкокожая.

Головач не ответил. Мутант был целиком занят разглядыванием незнакомки. Баба ему нравилась. Особенно ему приглянулись красивые разноцветные узоры, которыми были покрыта ее белая, белее даже, чем у людей с большими телегами кожа. Шея, предплечья, пальцы, даже макушка, если судить по просвечивающим через короткую поросль рыжих, как горячие угли, волос — были покрыты темными линиям. Головач на секунду задумался, вся ли самка покрыта узорами, но приняв, что раз он спит, то, возможно, вся, и решил не мучить себя понапрасну.

— А ты не из разговорчивых, сладенький? Мне нравится... — проворковала самка и улыбнулась.

Гловач моргнул. Зубы у бабы были острые. Длинные, неприятно напоминающие пасть волколака. Рука мутанта непроизвольно потянулась к висящему на поясе топору. Это был хороший топор. Его сделал старый Кра, самый лучший мастер во всем клане. Длинная, склепанная из пары стальных труб рукоять, хищное зубчатое лезвие из обломка циркулярной пилы. Ровные, красиво чередующиеся между собой, кожаные ремни и ряды проволоки, блестящий клюв противовеса. Это был очень хороший топор, чертовски хороший. Острый, тяжелый, им можно было с одинаковой легкостью рубить, как твердые, словно камень деревяшки, что подпирали стены дыры с черными камнями, так и мягкое мясо. Если баба из сна начнет кусаться...

— Жаль... А я поболтать хотела. — Пожала плечами самка и, неожиданно шагнув вперед, привстав на цыпочки, положила руку на грудь Головача.

— Ты, ведь, такой красивенький, сильный...

— Твоя нравиться? — Невольно удивился мутант. — Ваша обычно орать...

— А чего мне орать? — Еще шире улыбнулась незнакомка. — Я же сказала — приглянулся ты мне... — Пальцы самки скользнули по груди и коснулись шеи мутанта. — Какой код, сладенький?

— Кто есть код? — Слегка нахмурился головач.

— Там. — Продолжая нежно ласкать шкуру кончиками оказавшихся неожиданно острыми когтей, незнакомка с улыбкой кивнула в сторону дыры. — Дверь. Чтобы открыть. Цифры...

— А-а. Закорючки. Я хранить бумажка. Нажимай, проходи. Не нажимай — не проходи. — Довольно ухмыльнувшись, Головач отпустил рукоять топора и попытался схватить видение, но та, ловко ускользнув от мелькнувших в воздухе брёвноподобных рук, погрозила мутанту пальцем.