Дмитрий Панасенко - Бойня [СИ]

— Настоящее чудо. Эвенко подтвердит. Мы вместе изучали записи. Кто бы ее не сделал, это был истинный гений, он смог придать организму свойства поглощать любые, подчеркиваю, — с громким лязгом опустившись на пол, киборг воздел вверх добрый десяток механических рук, — любые наниты на белковой основе. Это божественно, это...

— Ты сможешь это повторить? — Перебил увлекшегося робота толстяк.

— Нет... — Тут же ответил кибер-врач. — Слишком сильная защита. Любая попытка сканирования, и хромосомы распадаются, перестраиваясь в почти неотличимую от человеческой структуру. Мимикрия... Не будь я... — Киборг осекся. — Если бы я был обычным человеком, то ничего бы не заметил. И это только первый уровень. Замороженные цепочки аутосом полностью разложились через два часа. Но даже если бы этого эффекта не существовало, я просто не понимаю, как это работает. Даже если пропустить ее через мясорубку, ничего не выйдет. Она чудесна и... бесполезна. Если бы у меня было больше людей, не тех спецов, что мы наковыряли по всему Северу, а настоящих биохимиков, и нормальная лаборатория... Возможно, лет через тридцать-сорок... Но сейчас, с нашими мощностями... — стальная маска вновь качнулась в отрицательном жесте.

— Значит, бесполезна... — Губы толстяка изогнулись в улыбке. — А ее девчонка?

— Там всё просто... — Разочарованно отмахнулся стальной паук. — Гейша... Или гетера... Бракованная. Видимо, кто-то нарушил частоту линии...

— Гейша? — Заинтересованно вскинул брови Мрак.

— Проститутка, — брезгливо пояснил, задумчиво теребящий бороду Эвенко.

— Не совсем. — Поправив сбившийся воротник плаща, киборг просеменил к столу. — В Объединенном восточном каганате всегда несколько своеобразно относились к решениям ООН о генетических изменениях. Еще лет за сорок до первых глобальных столкновений там вывели особую линию геномодифицированных, способных...

— Трахаться, как никто другой... — Фыркнул Эвенко.

— Это — поверхностное суждение, — недовольно хлопнул диафрагмами глаз киборг. — Предельно незрелое и неграмотное. Хотя... Я тебя не сужу, Эвенко. Сколько тебе во время ядерной войны стукнуло — лет пятнадцать?

— Потом разберетесь, кто старше и на стенку выше писает, — поморщился Мрак. — Заканчивай, Зэд, не тяни за хвост крысу. И давай без всяких баек про то, как до Черных лет было здорово.

— Они эмпаты, Мрак. — Безжизненным голосом пошелестел механический паук. — В них на базовом уровне заложена способность перенимать часть черт характера партнера. Они его дополняют, поддерживают, вскрывают душевные гнойники, и секс, как таковой, является в этом процессе не самым первостепенным инструментом.

— Интересная игрушка... — Прищурился бородач. — Почему я о таких не слышал?

— Гейши не способны на агрессию. Любое проявление насилия травмирует их глубоко. Гейша будет защищаться, но даже мысль о силовом противостоянии — это серьезный стресс. А убить человека... В девяноста процентах случаев — серьезная депрессия. В оставшихся десяти — необратимые изменения психики. — Издав шипение, киборг опустил голову. — Потому их, почти всех, перебили. Еще при первой волне гонений на генетически измененных... То есть, лет за пять до глобального конфликта.

— Финк? — Повернулся к толстяку бородач.

— Возьмешь себе, когда всё кончится, — лениво отмахнулся толстяк... — Главное, проследи, чтобы всё прошло как надо... А насчет транспорта... Дашь им свою машину.

— Черт... — Покачал головой здоровяк.

****

— Дерьмо, — вздохнул Майло и, оторвав от лица здоровенный полевой бинокль, передал его Ллойс. — Мы в полном дерьме...

— Не буду спорить, сладенький. — Вооружившись предложенной телохранителем оптикой, Элеум принялась внимательно разглядывать раскинувшуюся перед ней картину. — Я бы, конечно, сказала: ?задница?, но твоё определение тоже прекрасно подходит к ситуации, — ухмыльнувшись, наемница задорно поболтала ногами, свешенными с края крыши эллинга, и тяжело вздохнула. — Вот скажи, на хрена я сюда приперлась?

— Хочешь сбежать? — Удивился молодой человек.

— А ты? — Вопросом на вопрос ответила наемница.

На крыше ангара воцарилась тишина, прерываемая лишь завыванием несущего запахи гари и смерти ветра.

— Нет... — после долгой паузы, выдавил из себя охранник. — К тому же... Ты ведь, всё равно, не возьмешь меня с собой, так?

— Не умеешь ты клянчить, Майло. Когда просишь, надо на коленки вставать, — проворчала, продолжая внимательно всматриваться в царящее на улицах столпотворение. — Дальше что делать, объяснять надо? Но учти, жопу я так и не отмыла...