Кайла Стоун - Начало Конца

Лиам положил чемодан в багажник, расстегнул молнию, вытащил чехол с ножом и прикрепил к поясу, где ему и полагалось быть. Мужчине хотелось вытащить свой «Глок-19» и пристегнуть кобуру к поясу, но строгие законы Чикаго не позволяли этого сделать.

Лиама так и подмывало достать оружие, но вид полицейского, регулировавшего движение в тридцати футах справа от него, убедил его принять другое решение.

Из сетчатого внутреннего кармана чемодана мужчина вытащил маленький футляр, в котором лежали перочинный ножик, тактическая ручка со стеклобоем, маленький светодиодный фонарик, две зажигалки и носовой платок с паракордом 1, и переложил его в карман парки.

— Как он? — тихо спросил Лиам.

По лицу Джессы пробежала тень.

— Хуже.

Мужчина напрягся. Именно этой новости он и боялся.

В то время, как Линкольн поступил в корпус подготовки офицеров запаса, а затем отслужил два срока в 101-м в качестве офицера, Лиам числился оперативником в дельта SOF-D. После восьми лет службы, на которой брату приходилось видеть слишком много плохого и совершать все худшие поступки, Линкольна выписали из больницы с травмой спины. Пять раздавленных межпозвоночных дисков из-за прыжков с вертолетов и самолетов со спецназом. Брат все еще был достаточно силен, чтобы поднять лошадь, но замедлил бы команду на шаг или два.

Ни один из них не вернулся из армии прежним. Линкольн, однако, вернулся домой даже в худшем состоянии. И если Лиам понимал, что у него имелись травмы различного характера, Линкольн настаивал на том, что в порядке. Брат всегда так поступал, даже когда они были детьми, но секреты, которые хранили его шрамы, были отнюдь не невинными.

Под тщательно культивируемым оптимизмом Линкольна скрывались гораздо более глубокие проблемы. Шесть лет назад он вернулся домой с протезом, после того, как взрыв самодельного взрывного устройства уничтожил его лучшего друга и нижнюю половину правой ноги. Посттравматический синдром, последовавший за этим, оказался «подарком», который до сих пор тревожил Линкольна.

Джесса коснулась руки Лиама.

— Ты нужен ему.

Вчера вечером, когда Лиам получил от нее звонок, в голосе женщины звучало беспокойство. Джесса являлась самым уравновешенным человеком из всех, кого он знал. Она была спокойной и умной, к тому же одной из лучших акушерок в женской больнице «Прентис», на северо-западе Чикаго.

И если данный факт так ее беспокоил — проблемы у Линкольна серьезные. Лиам знал, что должен приехать, несмотря ни на что.

В любые поездки мужчина предпочитал ездить на машине, но у его старенького «Шевроле Сильверадо» появились проблемы с двигателем, до ремонта которого еще не дошли руки. А расстояние в двадцать миль на грузовике показалось не слишком хорошей затеей. Так что Лиам бросил все и вылетел ближайшим рейсом из аэропорта Черри-Кэпитал, Траверс-Сити, в О'Хара.

Единственный взгляд на брата через окно машины — и все стало ясно. Будучи однояйцевыми близнецами, они обладали одной и той же грубоватой красотой.

Широкие плечи и мышечную массу братья унаследовали от отца, а худощавое угловатое телосложение, пронзительные серо-голубые глаза и густые каштановые волосы — от матери.

Линкольн выглядел так, словно похудел на пятнадцать фунтов с тех пор, как Лиам видел его в последний раз. Скулы слишком заострились, а тени вокруг налитых кровью глаз и бледность кожи не являлись их общей генетической предрасположенностью.

— Ему снятся кошмары, — сказала Джесса. — Линкольн почти не спит. Недавно на работе у него случилась вспышка гнева. И его уволили. Он не хочет, чтобы ты знал об этом.

Линкольн работал консультантом по вопросам безопасности в нескольких компаниях из списка «Fortune 500», расположенных в Чикаго-Луп — историческом деловом центре. Однако, Лиам не мог с точностью сказать, в каких именно.

— Он не пойдет в группу поддержки или к психотерапевту, которого предоставил корпус ветеранов. А с появлением ребенка… — голос Джессы затих, а лицо напряглось.

Лиама снова пронзило чувство вины. После четырех лет разлуки он, наконец, оказался меньше, чем в десяти футах от брата. Однако расстояние между ними никогда не ощущалось так отчетливо. Пока Лиам зализывал свои личные раны, его брат барахтался в водовороте душевных травм. Мужчина не знал, насколько все плохо. Линкольн ничего ему не рассказывал.

— Не мог бы ты поговорить с ним? Пожалуйста. Ты единственный, кто сможет его убедить.

Позади них просигналила машина.