Михаил Таран - Катарсис

— Пробуждение Владыки близко! Скоро настанет день отмщения и враг познает гнев Божий! Доносились чуть повизгивающие крики Хранителя Веры.

— Боже… Да когда он уже заткнется… Голова раскалывается… — Ширрой наклонился вперед, вцепившись руками в свои черные волосы.

Смуглая кожа десятника была непривычно бледная, взгляд потухший и совершенно безрадостный. Ширрой был из тех людей, которые раньше жили на востоке, возле гор. Его не высокий рост и худенькое тело ни как не могли соответствовать воинственному нраву горца. Он вспыльчив, агрессивен, эмоционален… Порой за ним даже замечались склонности к какой то животной жестокости, возможно даже садизму… Но при всем этом, он весьма умен, хитер и храбр.

— Полагаю еще около часа, может быть чуть меньше. Ответил Борг. Здоровяк выглядел гораздо лучше, но тоже не так хорошо как обычно.

— Это был риторический вопрос… — Сквозь зубы проскрежетал Ширрой и вновь облокотился на спинку скамьи.

— Откуда мне знать какой это вопрос? Не умничай! Если спрашиваешь, будь готов услышать ответ… А если не хочешь услышать, то зачем спрашивать?! Пророкотал раздосадованный здоровяк.

— А к черту… — Выдохнул Ширрой.

— Ты помнишь, что было вчера? — Осторожно спросил Борг.

— Да, но отрывками. Помню, что потерял контроль… Я и раньше терял его, но не так… Мной словно что-то управляло… — Ширрои внимательно посмотрел на Борга, здоровяк казался взволнованным.

— Я тоже… Со мной так же…

— А еще я помню Арамунеля. Он был рядом, но мне хотелось разорвать его больше чем остальных… Словно в нем что-то скрыто, словно он обертка, под которой подарок… — Ширрой задумчиво оглянулся, проверяя, не слишком ли он громко это сказал.

— Да. я тоже заметил… Его кровь словно дорогущий парфюм, я слышал ее даже со ста метров… — Борг кивнул.

— Кровь… Так вот оно что… — Прошептал Ширрой, словно что-то понял.

— Но я не понимаю, почему это происходит… Возможно за счет усиления восприимчивости рецепторов… — Борг окинул взглядом сцену. Бесноватый священник носился взад вперед и продолжал верещать. Золотые глаза статут Михаила словно следили за двумя изможденными десятниками.

— Не пугай меня Борг… — Откуда ты знаешь такие слова? — Ширрой с трудом сдержал смех.

— Что? Думаешь, я совсем тупой? — Здоровяк нахмурился.

— Ты сам это сказал. — Ширрой прищурил свои темные глазки.

— Заткнитесь там! А то отправитесь в изолятор, для единения с верой! — Прорычал откуда-то сзади низкий голос. Десятники обернулись, за ними сидел Обер-лейтенант одной из манипул, его лицо выражало возмущение.

— Извините милорд, больше не повториться! — Ширрой осторожно кивнул головой.

— Близится переломный момент вечной войны! Близится тот час, когда проклятые отродья «циклона» не смогут управлять человеком! Великий и прозорливый повелитель Персивальд создал нечто уникальное! Сыворотку! Вакцину! Лекарство, способное защитить нас от этой чумы! — Глаза священника блестели нездоровым фанатизмом, слова перегружены неуместным пафосом. Хранитель Веры знал то, что остальные не знали и это пугало.

Ширрой насторожился, крепко сжал челюсти, под скулами пробежали желваки.

— Он это про нас… Но откуда ему известно… — Борг был напряжен, как огромная гранитная скала.

— Персивальд создал… Конечно… Он может создавать только трупы… — Возмущенно прошептал Ширрой.

— Тише, а то за такие слова можно и в петлю… — Борг толкнул товарища в плечо.

— Вакцина не обкатана, мы толком не знаем ее свойств, а он уже поет дифирамбы Персивальду. Ширрой злобно оскалился.

— Зато мы теперь популярны, герои можно сказать. Борг напялил на голову капюшон, словно боялся, что его узнают и пригласят на сцену, как живое доказательство сказанных священником слов.

— Скорее лабораторные крысы, которых выбрали для эксперимента… — Ответил Ширрой.

— Ну все твари болтливые, вы доигрались! — Тяжелая рука опустилась Ширрою на плечо, резким рывком лейтенант развернул десятника в пол оборота. — Я организую тебе месяц одиночества и тишины, тварь! Широкомордый офицер пылал гневом. Ширрой не знал что ответить.

— Успокойся! Убери руки! Это мои люди, я сам с ними разберусь! — Раздался тихий, но строгий голос. Рядом с офицером стоял Дарий, видимо он опоздал на мессу из-за визита к Персивальду. Консул был бледен, не здоров, обессилен, но по прежнему суров.

— Да милорд! — Широкомордый офицер вскочил, встал по стойке смирно и поклонился.