Вячеслав Бец - Расплата

– Они знали! – яростно перекрикивал грохот боя Андрей, ни к кому толком не обращаясь. – Сукины дети!

Но никто ему не ответил. Все в напряжении ожидали приказа, вслушиваясь в звуки боя и пытаясь представить себе, что происходит всего в трёхстах метрах перед ними. А там творилось чёрт те что – везде мельтешили трассеры, взрывались снаряды, изредка всё это прочерчивали серые следы от ракет и реактивных гранат. А потом противник набросал дымовых завес и ситуация ещё больше осложнилась.

Стрельба немного поутихла, а затем совсем прервалась, и сквозь дым то тут то там можно было различить огонь и изредка мелькавшие силуэты перемещающейся техники. Крайне редко со стороны обороняющихся по мелькнувшему силуэту могли выстрелить.

– Шо они там делают? – нервничал Кирзач. – Разведка! Шо они там делают?!

Прошло долгих тридцать секунд, прежде чем ответила группа Корнеева, которую Андрей слышал, потому что связь шла через их базовую радиостанцию.

– Это Корень. Обходят Коробейникова с фланга, смещаются южнее, к балке, около сорока пехотинцев и двенадцать единиц техники, приём, – доложил Леша.

– Романов! Давай всех своих на левый фланг Коробейникова! Мигом! – приказал Кирзач, внезапно позабыв все правила радиосвязи, а может он просто знал, что Андрей его слышит.

Все «анархисты», кроме разведгрупп – двадцать два человека, немедленно выдвинулись в путь при поддержке БМП-2 и БТР-а из роты Коробейникова.

В этот момент по наводке Корнеева по сектантам открыла огонь скудная артиллерия, которой располагал Родионов. Её нечастые разрывы причиняли врагу ущерб где-то там, за дымовой завесой, но какой он был, этот ущерб, знал только Корнеев. Оборонять фланг Коробейникова тоже было проблематично – тут никто не был готов к такому, не было оборудовано ни одного даже самого завалящего окопа, ничего, что можно было бы использовать как укрытие. Пришлось прятаться в кустарнике и в авральном порядке рыть хоть какое-то подобие огневых позиций.

Сектанты по пути своего следования продолжали устанавливать дымовые завесы, и их техника потихоньку спустилась в балку, где их не видели ни разведка, ни кто-либо другой, и чем они там занимаются было большим вопросом. Впрочем, вскоре это выяснилось.

Примерно через пятнадцать минут после наступления относительного затишья, когда рассеялся дым, то ли из балки, то ли откуда-то из леса на позиции обороняющихся посыпались мины. Под их настойчивым давлением закряхтели и заныли чудом сохранившиеся остатки домиков. Выстоявшие под напором времени, они начали рассыпаться под напором человеческой разрушительной природы.

После первой перестрелки обороняющиеся понесли незначительные потери, в основном ранеными, но теперь попали под более коварный и жестокий обстрел. Не успев нормально окопаться, многие стали жертвами осколков. Между воем падающих мин, взрывами и злым шуршанием осколков отовсюду то и дело прорывались отчаянные крики и мольбы раненых. И всё это создавало ещё большее давление на тех, кто пока оставался цел.

Раньше Андрей думал, что многое повидал и прочувствовал на себе, но теперь понял, как сильно ошибался. Переместившись, они попали в зону, куда мины пока что не ложились, но раздававшиеся каждые несколько секунд взрывы казалось, неумолимо приближаются к ним. Создавалось ощущение, что вражеские артиллеристы ищут именно тебя, что вот сейчас они нащупают твою позицию и следующая мина прилетит прямо в тебя. Это был сильный психологический удар, но пока что его бойцы держались. Гораздо хуже было бойцам Коробейников, потому что земля, щебень и шальные осколки то и дело, рыча, проносились у них над головами, иногда впиваясь в чьё-то тело, и тогда новый вопль прибавлялся к многоголосому хору раненых и испуганных живых, прорывающемуся сквозь грохот разрывов.

– Так они нас совсем замордуют, – пожаловался Игорь.

Его голос с трудом пробился сквозь грохот, хоть он был недалеко от Андрея. Игорь лежал на животе и по старой бесполезной привычке прикрывал голову руками. Покойный Вурц любил подшучивать над ним, заявляя, что он делает это для того, чтобы голова не улетела, если её взрывом оторвёт.

– Не ной, – холодно бросил Андрей. – По нам даже не стреляют.

Ему и самому было непросто, а тут ещё кто-то начинает ныть под руку.

– Анархия, это Сокол, приём.

В грохоте взрывов Андрей еле расслышал голос Родионова в наушнике.

– Это Анархия, приём.

– Собери свой взвод и отходи вглубь села, затем максимально незаметно двигай в балку. Оттуда дай мне инфу, что там происходит. Подтверди, приём.