Вячеслав Бец - Заблудшие

– Давай и пулеметы заберем, – предложил он. – Тяжелое оружие всегда представляет ценность.

– Хорошая идея, – кивнул Андрей. – Возьми это на себя.

Воробьев кивнул и вышел из палатки. Наконец, он остался в палатке один. Не считая пленных бандитов. Жалкие и испуганные, они со страхом и одновременно с надеждой смотрели на него.

– Что же с вами делать? – спросил он.

Бандиты молчали, наверное, понимая, что этот вопрос Андрей задал сам себе. Романов уселся напротив них, положил автомат на колени и принялся разглядывать небритые и осунувшиеся от постоянных пьянок лица пленников, пытаясь найти как можно больше аргументов, чтобы сохранить им жизни. Раньше, когда он был слаб, он ненавидел подобных им всей душой, и не раздумывая поубивал бы их всех, если бы имел возможность. По крайней мере, так он всегда думал.

Теперь, держа в руках оружие и имея возможность это исполнить, он по-другому смотрел на вещи. Теперь он имел власть над ними, имел право выбирать жить им или умереть. И когда у него появился такой выбор, ему не хотелось убивать. Он больше готов был защищать чужую жизнь с оружием в руках, чем с тем же оружием стремиться отнять её.

Но какой выбор будет правильным?

Севе понадобилось чуть меньше часа времени, чтобы вернуться. На звук двигателя подтянулись и разведчики. Шелковский, Чеканкин и Воробьев взялись грузить в БТР пулеметы и патроны к ним и остальные тут же к ним подключились – как раз начал накапывать дождь, поэтому они торопились, чтобы не дать оружию намокнуть. Когда дело было сделано, остался последний вопрос.

– Что будем делать с пленниками? – поинтересовался Андрей.

– Мочить, конечно, – удивленно ответил Толик не раздумывая ни секунды.

– Тебе лишь бы мочить…

– А что же тогда? – на лице Толика проявился трудный мыслительный процесс.

– Я предлагаю сохранить им жизнь, – ответил Андрей.

Все взгляды устремились на командира. Похоже, никто больше такую идею не поддерживал.

– Это глупо с нашей стороны, командир, – сразу же высказался Вурц. – Во-первых, эти ублюдки – наши враги. И они бы нас не отпустили, это я тебе гарантирую. А во-вторых, за все, что они творили…

Бойцы зашумели, обсуждая судьбу пленников. Те, слыша разговор, в свою очередь тоже взбудоражились, моля о пощаде и наперебой обещая никогда в жизни больше не брать в руки оружие. Неожиданно для всех слово взял Игорь.

– Они жгли наши дома, насиловали женщин, убивали наших друзей. А если не они – то те, с кем они заодно и кого они поощряли. Если мы их отпустим – они вернутся к своим, и завтра будут снова стрелять в нас. Просто потому, что другого они не умеют, не знают, и не хотят. Поэтому приговор им только один – смерть.

Он говорил громко и твердо, чего в свете последних событий никто от него не ожидал. В нотках его голоса Андрей расслышал твердый голос отца.

Некоторые раскрыли рты, слушая такую речь. Шире всех он был открыт, наверное, у Андрея, никак не ожидавшего от всегда благоразумного и совсем неагрессивного брата ни такой речи, ни тем более такой кровожадности. Никто не промолвил ни слова. Большинство – потому что были согласны, но при этом все равно все ждали, что ответит на это Андрей. Лишь пленники продолжали слезно умолять, но на их стенания, доносившиеся из палатки, никто не обращал внимания.

– Если честно, – после долгого молчания начал Андрей, – я в замешательстве. Вы предлагаете перебить их, словно мы какие-то мясники. Но я так не могу – мне мучительно трудно слушать их стенания и мольбы, и все равно хотеть их казнить.

– И что же будем с ними делать, командир? Выпьем на брудершафт и отпустим?

Это были слова Севы. Сказаны они были с плохо скрываемым недовольством. Этот тон и молчание остальных стало для Андрея сигналом к тому, что отделение не разделяет взгляды своего командира. Пошли бы парни на нарушение приказа или нет было тем ещё вопросом. Важнее было – насколько сильно пострадает авторитет Андрея, если он не их поддержит? Вероятно, катастрофически.

Поразмыслив немного, Андрей предпринял последнюю попытку переубедить своих людей.

– Я вот что скажу – убийцы они или нет сейчас неважно. Важно то, что они наши пленники и ничто не мешает нам погрузить их в БТР и отвезти Родионову, а потом, когда все закончится, мы отдадим их на суд всех людей, которых они угнетали. Но если мы казним их сейчас – мы будем ничем не лучше их.

Андрей выдохнул. Эта попытка подобрать нужные слова стоила ему больших усилий, но он чувствовал, что сделал все, что было в его силах. Пока что никто не ответил. И никто до сих пор не посмотрел ему в глаза.