Вячеслав Бец - Заблудшие

– Давай так – я задаю вопрос, а ты устанавливаешь цену, и тогда я решаю – хочу я ответ или нет.

– Справедливо. Как там ты говорил? Стреляй по готовности? – Аким показал, что хоть и с опозданием, но верно понял смысл выражения.

– У меня простые вопросы. Так сказать, хочу понимать с кем имею дело. Конкретно о тебе. Я думал, что иметь дело с гильдией – это наладить контакт с тобой, а тут выясняется, что все куда серьезнее.

Морщины на лице Акима на пару секунд стали глубже. Он размышлял то ли над формой ответа, то ли над самой необходимостью отвечать.

– На такой бесплатно отвечу. Я – простой представитель. Это в гильдии самый младший чин. Мое дело – обмен проводить, поддерживать контакт со всеми желающими сотрудничать на доверенной мне территории и знать об этой территории все. Переговоры я могу вести только если сверху поручат.

– Ясно. И как же ты один со всем справляешься?

– Я не один. У меня всегда есть помощники. Поначалу жена была, но умерла. После взял пацанят – Романовых. Жаль их было, бедолаг. Сначала сомневался, думал ещё кого-то постарше брать придется, но они молодцы оказались: и научились быстро, и справлялись со всем, что поручал.

– Это ты красавчик, Аким, – искренне похвалил старика Паша. – За это мое тебе почтение. Ну, а над тобой тогда кто стоит? К кому я поеду на переговоры?

– Надо мной – координатор. Начальник района. Ему такие, как я отчитываются обо всех торговых делах, находках и прочем, у него же находится большой склад. Над ним и такими, как он стоит начальник региона. То уже большое начальство, которое серьезные вопросы решает. Думается, к нему и поедете.

– Так, понял. А скажи, Аким, как такое может быть, что «волки» тебя чуть не убили, разрушили твой дом, деревню сожгли, а гильдия молчит? Что ж она с ними разобраться-то не хочет?

Аким молчал, но по его реакции и мимике Паша заподозрил, что старик что-то знает. Почему же не хочет говорить?

– Торговая гильдия такое безнаказанным не оставляет, – выделяя каждое слово, медленно ответил торговец. – Посмотришь – так или иначе, а «волки» за свои дела будут покараны.

Несколько секунд Паша оценивающе смотрел на собеседника, затем продолжил.

– Понял. А про самих «волков» можешь что-то рассказать?

– Могу, но не стану. Даже за плату.

– Странная позиция. Они же тебя убить хотели…

– Торговая гильдия ко всем нейтральна, – напомнил Аким. – Ну все, устал я. Пора заканчивать. Бывай, полковник. Приятный ты человек, авось, свидимся ещё.

Гронин хотел бы ещё позадавать вопросов, но Аким отвернулся и сложил руки на груди, давая понять, что отвечать больше не намерен.

– Бывай Аким. Мне тоже было приятно поболтать и спасибо за все.

Пожав друг другу руки, они разошлись каждый в свою сторону. Вдруг, Паша понял, что кое о чем забыл.

– Аким! – позвал он, обернувшись.

Старик остановился и медленно развернулся.

– Как с тобой связаться?!

– Пока никак! – крикнул в ответ Аким. – Если что – я сам с вами свяжусь!

Старик повернулся и продолжил путь. Паша некоторое время задумчиво провожал его взглядом, а затем поспешил к машине.

Разумеется, обратно в «Убежище» Гронин сразу не поехал. Вместо этого они с Воробьевым некоторое время петляли по заранее согласованному маршруту, потом спрятали машину и несколько часов скрытно наблюдали за ней, проверяя нет ли хвоста, но его не было.

Год выдался «урожайным» на весенние дожди. Лило часто и интенсивно. Это мешало как бойцам Гронина, так и «волкам». Первые дважды с опозданием приходили в ещё вчера обитаемые деревни, и застали в одном случае пожарище, а во втором – пустые дома. Бандиты же «удачно» застряли на превратившейся в кашу грунтовке, разделились и были под корень уничтожены отрядом Дьякова.

Но глобально погода не могла ни на что повлиять. Численность и вооруженность группировки продолжали медленно, но уверенно расти, а главное ‒ росла уверенность людей в своих силах. Годами они жили в страхе и не могли предпринять ничего действенного для обеспечения собственной безопасности и свободы. Годами их угнетали, каждый раз вдалбливая в головы, что сопротивление повлечет за собой только жестокие репрессии и наказания. И вот мало-помалу, день за днем эта порочная установка в сознании людей сдавала позиции. С каждым новым успехом боевых отрядов в них вливались новые добровольцы.

Андрей долго обдумывал свой первый бой, и каждый раз сгорал со стыда, осознавая, как ничтожно и бесполезно он выглядел со стороны. Хорошо, что Воробьеву было не до него, иначе позора было не избежать. Хотя… Сергей не был желчным или любителем над кем-то смеяться. Наверное, он не стал бы никому рассказывать, но Андрею в любом случае было стыдно, как минимум перед ним.