Кларинда - Штамм «Ратоньера»

— Вот, нашли то место, сейчас летим, — сказал он, демонстрируя экран телефона, будто это подтверждало его слова. — Риф там, оказывается, крошечный островок. Уж найдем, не найдем, я вам сообщу сразу, хотя… Лизавета Михална! А вы не хотите с нами поехать, а?

— Я? — растерялась Лиза. — Но я… даже не знаю, а что надо будет делать, копать, искать… — она быстро, с испугом и надеждой в глазах обернулась на Максима: — я помешаю вам…

— Ну, копать — это вы спешите! Мы даже не знаем, что найдем. Как-никак, вы флешку довезли, вам и честь первооткрывателя, и вдруг мы вправду сразу что-то этакое медицинское обнаружим? Если что, вы не бойтесь, с нами две дамы едут, такие боевые дамы, доложу я вам. Они и в патруле были, и здесь в хосписе дежурят, но вот не врачи они!

— Да разве же в городе больше нет врачей-репродуктологов? — удивилась Лиза.

— Есть, конечно, но не они флешку привезли. Или вы на вертолете боитесь лететь?

— На вертолете? — в глазах Лизы светился только восторг. — Всю жизнь хотелось попробовать… Нет, я не могу, я же не одна.

— Езжай, Лиз, — сказал Максим. — Как раз по тебе дело, развеешься…

— А ты? По-твоему, ты будешь тут больной валяться, а я поеду?

— Ну почему валяться? И что ты будешь делать, рядом сидеть? Зачем при огнестрельном ранении врач-гинеколог?

Иван, до сих пор деликатно помалкивавший, подал голос:

— Вы, конечно, как знаете, но это недолго совсем! На вертолете часа полтора туда, часа полтора обратно, к вечеру вернемся.

— А если не найдем ничего?

— Ну, энтузиасты останутся, вас мы никак задерживать не будем.

— Лиза, езжай, — повторил Максим. — Я же не при смерти.

Она чуть помрачнела:

— Не надо так говорить… — но тут же отмахнулась от неприятной мысли. Видно было, что Лиза готова лететь на поиски хоть без вертолета. Ее деятельная натура просто задыхалась в ожидании.

— Неужели можно вот так просто сесть и полететь, там же граница рядом? Отношения между странами и так никакие были, а уж сейчас…

— Сейчас до правительств, как до Луны, а простые люди между собой всегда договорятся, — заверил Иван. — Пограничники бандитов гоняют сообща, и, если действительно там вакцина, врачей надо будет со всего мира звать! Либо все вместе, либо все пропадем, третьего не дано! С испанцами, кстати, списались… там тоже группа активистов, даже русскоязычные есть. Может, они у себя что найдут.

Лиза присела у койки на корточки, хотя рядом был стул.

— Ты правда не возражаешь? Ты скажи, я останусь…

Иван деликатно вышел в коридор, бормоча, что подождет там.

— Ну как я могу возражать? Мы же действовать ехали, а не сидеть в ожидании. Езжай, хорошо? Хоть нахлебниками нас считать не будут. А пара дней пройдет, и мне дело найдется.

— Какие пара дней? Ты знаешь, сколько еще рукой шевелить не сможешь? — возмутилась Лиза и тут же спохватилась: — Ну, прости. Восстановится рука, не сразу, но заработает. Тогда и… Ты правда не возражаешь?

— Правда.

— Спасибо, — прошептала Лиза, счастливая, как девочка, которую отпустили в кино. — Ты мой такой хороший. Я виновата, да… я же знаю, что ты отпустишь, и злиться потом не будешь, и недовольство не будешь показывать. Я там не буду задерживаться, честно. Просто я верю, что не может же это все быть зря. И теперь, в смерти и безнадежности рождается новое человечество… и оно обязательно будет сильным и светлым. Правда ведь? Правда? И пусть я просто в лаборатории работать буду… хоть пробирку подам… я же уже полгода никак не могу быть донором. Мне это важно, понимаешь? Ну вот… я скоро!

Она прижалась к его губам, пригладила волосы, как ребенку, которого у них не было, улыбнулась напоследок и исчезла. Только из коридора донеслись быстро удаляющиеся легкие шаги и — совершенно неожиданно — пение. Хотя не так уж это было неожиданно. Просто ясный весенний день или тень надежды, витавшей в воздухе, наполнили мир чем-то неуловимо радостным и необычным. Сам воздух звенел, и Лиза, уходя, напевала пустяковую песенку, которую и не помнила толком:

— Бессовестно красивая, бессовестно влюбленная, бессовестно счастливая, мечтами окрыленная!

Теперь ожидание предстояло ему. Максим потянулся за телефоном, поглядел на часы, подумав, что время будет тянуться чертовски долго. Его снова стало лихорадить, и в некотором роде это оказалось к лучшему. Сознание ушло в полудрему, потом появилась спиценосая медсестра и разбудила его. Но солнечный квадрат на стене почти не сдвинулся, значит, времени прошло мало и звонить Лизе было рано. Можно было обдумать… похороны, например. В случившееся все равно не верилось, не вязались все эти привычные слова — кладбище, гроб, могила — с живым и ярким образом друга. Сам Кирилл об этом и не думал, говорил: