Анастасия вскрикнула:
– Нет.
Не обращая внимание на её протест, а также на вопли и проклятия раненного, он схватил за цепь у самой руки Анастасии и потащил её за собой.
– Уходим.
Окуневич убил убегавшего надсмотрщика и уже возвращался назад. Но сидевшие за люком услышали призывы о помощи. Пять надсмотрщиков выбежали на поверхность. Окуневич схватил ослабевшую девушку за другую руку и они втроем побежали в сторону трибуны, с которой спустились на поле. Бони отставал.
Преследователи сразу же разрядили свои арбалеты. Но на бегу им не удалось хорошо прицелиться – не одна стрела не попала в убегавших. Когда они забегали на трибуну, Пруднич оглянулся. Надсмотрщики бежали только с мечами и дубинами, арбалеты они побросали, надеясь вскоре достигнуть беглецов.
Бони почти перешёл на шаг. В середине подъёма трибун Окуневич остановился и крикнул:
– Бони. Отстреливайся. Потом догонишь нас.
Окуневич знал, что «потом» для Бони не будет. Об этом догадывался и Бони. Он остановился, сам себе кивнул, и устало сел на растрескавшееся от времени сидение. Медленно вскинул к плечу арбалет и прицелился в надсмотрщиков.
Когда они достигли вершины трибун, Владимир ещё раз посмотрел вниз. Двое надсмотрщиков обегали Бони с разных сторон. Трое возвратились на поле за брошенными арбалетами. Дальше на поле стоял двухголовый мутант, наблюдавший происходящее. Больше Бони он никогда не видел, но он задержал центровиков и дал им шанс спастись.
Они пришли на Нейтральную. Через неделю из Центра пришли военные и следователь. Они убедились, что Бони, Окуневич и Пруднич не числились нейтралами на момент нападения. Формально нарушения Конвенции не было и они ушли. Правда старший военный злобно сказал усмехающемуся Голове, что доложит Учёному Совету о необходимости пересмотра Конвенции. Но дальше пустых угроз дело не пошло.
Владимир и Анастасия поселились в одном из пустующих дотов. Две недели в верхних помещениях Центра подорвали её здоровье и враз размазали в ничто её детские мечты и мысли. Симпатичную длинноволосую девушку присмотрели себе начальники надсмотрщиков УЗ-8 – сиамские близнецы, считавшие себя одной личностью и называвшиеся Драконом. Ей предложили стать постоянной любовницей. За это обещали освободить от вылазок наверх. Когда Настя отказалась, её избили и изнасиловали, заставили отзываться на унизительную кличку «Шавка» и изгнали к другим УЗ-9.
УЗ-9, брошенные на самое дно социальной лестницы Центра, быстро скатывались к дикости. Обычным делом в их общинах были жестокость и убийства, полигамия и извращения. Слабенькую и миловидную Анастасию ждала страшная участь. Но за неё заступился один УЗ-9. Это был казнённый учёный-медик, отказавшийся участвовать в экспериментах по выведению морлоков. Его так и называли – Профессор. Он лечил соплеменников, насколько это было возможно при почти полном отсутствии лекарств и медицинских инструментов. И за это его уважали. Нарушить запрет Профессора трогать девушку не решался никто из УЗ-9. Профессор ничего от неё не требовал взамен, хотя спали они рядом. И что им двигало, для Насти так и осталось загадкой. Именно он стоял на поле в цепи рядом с Настей и именно ему Владимир отрубил палец.
Сидя, обнявшись, в своём тесном доте, они решили больше никогда не вспоминать того, что произошло с момента их встречи до момента их прихода на Нейтральную. И они никогда об этом больше не говорили, и почти никогда не думали.
Нейтральная не стала для Владимира родным домом. Злобные и постоянно конфликтующие между собой жители станции-форта, становившиеся одним народом только на время нападений, были очень не похожи на шумных и дружных партизан. Особенно тяжело было Владимиру наблюдать постоянно проходившие мимо родные партизанские обозы. Он бы хотел их вообще не видеть, но это было невозможно: каждый нейтрал должен был заступать в дозоры возле бронедрезины и у ворот в Большой Проход. В первый раз в таком дозоре, встретив своих ходоков, он спрыгнул с дрезины и выбежал к ним на встречу, радостно приветствуя друзей. Митяй от него отвернулся. Никто из ходоков не протянул ему руки, как будто не видели и не слышали Владимира. Для них он был дезертиром.
Надвигались ленточники. Настя была беременна и их кокон хрупкого счастья обволакивала чёрная давящая угроза, запах которой он чувствовал почти физически.
Потом через Нейтральную прошёл странный обоз, в сопровождении людей, назвавшихся москвичами. А ещё через несколько месяцев на станцию пришёл монах, назвавшийся Посланным. Кто был этот человек и был ли он человеком вообще, осталось загадкой. Но его дар говорить простыми словами о великих вещах, оправдывали данное ему имя. Пруднич, как сейчас помнит себя и Настю, стоящих на одном колене и в едином порыве со всеми жителями Нейтральной приветствующих Посланного.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу