Даниил Берг - Проект Каин. Адам

— Да, ждать больше нельзя. Ты сегодня на машине, Серый?

— Нет, я по понедельникам безлошадный, — покачал головой Сергей.

— Я на своей, — откликнулся Мишка. — Ты, Серег, все равно не смог бы со своей ногой на педали жать.

Сергей кивнул — об этом он как-то не подумал.

— Хорошо, тогда берите Рыжего и езжайте в ближайший травмпункт. Мы со Стариком останемся здесь, дождемся ментов и присмотрим за этим красавчиком, чтобы он, не дай Бог, чего-нибудь не начудил… Кстати, а шеф-то приехал?

Старик покачал головой:

— Не-а. Я попросил девчонок сразу отправить шефа сюда, но чего-то я его тут не наблюдаю.

— Понятно. Б…ь, отлично день начинается, что ни говори! — выругался Петр. Он почесал коротко стриженый затылок. — Так, ладно… Мишка, иди заводи мотор… Хотя не, погоди, Серега же один его не дотащит со своей ногой! Черт!

— Помоги Мишке, мы подождем здесь, ага? — Одинцов взглянул на Старика. Тот в ответ пожал плечами, мол, как скажете.

— Ага, хорошо. Миха, давай. Только осторожней.

Они склонились над лежащим Рыжим, просунули руки под мышки. Петр посмотрел на потного Мишку.

— Готов?

Мишка кивнул.

— Тогда взяли. На счет три… Раз. Два. ТРИ!

Мужчины рывком поставили Сашку на ноги. Тот только булькнул что-то, но не пришел в себя. Тяжело отдуваясь, они потащили Рыжего к выходу.

— Мы быстро, — бросил через плечо Петр, и троица скрылась в полумраке цеха.

Сергей и Старик переглянулись.

— Ох, надеюсь, что и вправду быстро. Интересно, чем это тут так воняет? — пробормотал Старик, вытирая бисеринки пота со лба. Сергей не ответил: он сидел, массируя колено, и прислушивался к непривычной тишине цеха за дверью. Взглянул на часы и удивился: было всего лишь десять минут десятого. М-да, быстро же бежит время, когда занят. Или когда тобой заняты.

Петр Васильев вернулся через пять минут, один.

— Все, упаковали Рыжего в тачку. Он вроде в себя пришел, говорит, нормально все с ним, но мне что-то не верится: выглядит хреново, иначе и не скажешь.

Васильев посмотрел на морщащегося Сергея.

— Ты сам-то доберешься?

— Да, все нормально.

— Ну-ка, постой, — Петька вышел за дверь, через секунду послышались матерки. Петр вернулся через минуту и протянул Сереге знакомый кусок арматуры. Одинцов с сомнением посмотрел на железяку, но все-таки взял.

Петр усмехнулся и сказал:

— А хорошо все-таки я его долбанул разок, ага?

— Ага, — Сергей перенес вес с ушибленной ноги на импровизированную трость. Так и вправду было лучше. Он посмотрел на Старика и Петьку, на лежащего около их ног мужчину, связанного ремнями.

— Ладно, мужики, бывайте. Увидимся.

Он вышел из маленькой комнаты и поковылял к выходу из цеха, оставляя за спиной троих людей, двоим из которых так опрометчиво пообещал увидеться позже, и которых больше никогда не увидит.

Сергей с трудом дошел до «шестерки» Мишки, стоявшей около ворот цеха. Нога выводила Аве Марию, с каждым шагом боль пронзала тело до самого затылка. Слава Богу, передняя дверца была открыта: он доковылял до нее и, отбросив в сторону железяку, влез в автомобиль.

— К «Спартаку»? — спросил Михаил.

— Да, — кивнул Сергей. Он оглянулся на сопевшего позади Рыжего. — Как он.

— Опять отключился. Видать, ему и вправду хреново. Пристегнись.

Сергей взглянул на Мишку и не смог сдержать улыбки:

— У тебя на заднем сиденье избитый мужик, на переднем человек с выбитым нафиг коленом, а ты говоришь — «пристегнись»?

Михаил посмотрел на друга и вымученно улыбнулся:

— Если хочешь вылететь из лобового стекла, когда я дрожащими от испуга руками крутану руль и врежусь в столб… — Мишка не договорил и пожал плечами.

Сергей засмеялся и, с трудом дотянувшись до ремня безопасности, вытянул его и защелкнул в замке.

Они выехали со стоянки и направились в сторону города, над которым собирались осенние тучки. Сергей откинулся на спинку сиденья, и устало наблюдал за проносящимися мимо старыми бревенчатыми домами, чувствуя себя совершенно опустошенным и смертельно усталым. Хотелось спать.

Было полдесятого утра понедельника.

Максим Дробышев, тот самый, которого забрали в отделение в ночь с субботы на воскресенье, стоял ранним утром понедельника перед конторкой дежурного, терпеливо дожидаясь, когда тот, наконец, закончит писать свою бумажку и отпустит его домой. Хотелось жрать, выпить чего-нибудь, помыться и завалиться в постель. Он чувствовал, что готов проспать пару суток подряд.