Даниил Берг - Проект Каин. Адам

— Что здесь?

— Контакт с больными, — ответил один из конвоиров. Аня почувствовала холодок от этих слов.

Санитар лениво кивнул:

— Девушку в третью, там сейчас Лена, остальных во вторую, пятую и шестую.

— Кого куда?

— Без разницы… Хотя нет, этого, с лицом, отведите в шестую. Там слегка… напачкано, так что хуже не будет.

И санитар зашелся противным кашляющим смехом. От этого звука — а скорее от всех событий, что происходили с такой невероятной быстротой — Аня почувствовала дурноту. И пока она шла, сопровождаемая одним из солдат в резиновом костюме, к двери карантинной камеры с ярко-красной тройкой на притолоке, она боялась только одного: как бы ее не вырвало прямо в коридоре. Потому что тогда могла бы оказаться запачкана и третья комната.

Они остановились в придорожной шашлычке около 8 утра: надо было перекусить и решать, как быть дальше. Всю дорогу, пока шли от кольца, где расстались с Аней, мужчины почти не разговаривали, лишь изредка обмениваясь односложными фразами. Погода была под стать настроению: холодное, промозглое утро и легкая морось, повисшая в воздухе как кисея.

Кафе было заброшено, судя по всему больше недели: один из столов на площадке слева от входа лежал кверху ножками, как странное мертвое животное; мангал валялся неподалеку, глядя на мир пустым глазом покореженной трубы из-под разорванных пакетов с древесным углем; входная дверь была распахнута, впуская в заброшенное помещение сырость. Максим с Николаем некоторое время постояли, оглядывая двор и здание, переглянулись и, не сказав друг другу ни слова, пошли к дверям.

Макс равнодушно перешагнул через поваленный мангал, зашелестел никем не убираемой листвой около крыльца. Николай приоткрыл дверь, держа наготове монтировку, осмотрелся, кивнул парню и зашел в кафе. В шашлычке неприятно пахло сырым горелым деревом, грязью и почему-то сахарной ватой. Утренний свет — и без того довольно-таки тусклый из-за набежавших облаков — проникал слабыми лучами сквозь заляпанные грязью и листьями окна, расплываясь по полу едва видимыми серыми пятнами. Перевернутые стулья стояли на столах, зеркало за барной стойкой переливалось в темноте, отражая слабый уличный свет. Николай медленно прошелся по залу, половицы скрипели под ногами.

— Вроде никого, — он зачем-то перегнулся через стойку, заглянул под нее.

Максим прикрыл дверь, подошел к ближайшему столику, снял один из стульев и приладил к двери.

— Перекусим? — Николай освободил один из столиков и сейчас копался в рюкзаке. — Что будешь? С курицей или грибами?

Максим равнодушно взглянул на пакетики с лапшой, пожал плечами:

— Без разницы, — ответил он.

— Тогда с курицей, — после паузы сказал Николай.

Максим кивнул, ничего не ответив. Есть не хотелось.

— Пойду, поищу какую-нибудь кастрюлю на кухне. Не могли же все растащить, в конце концов?

Николай отставил рюкзак, зашел за стойку и исчез за дверью, ведущей в подсобные помещения. Максим некоторое время смотрел в полумрак, прислушиваясь, как Николай чем-то гремит и изредка матерится себе под нос. Звуки в пустом зале разносились далеко, порождая странное, глухое эхо. Эхо, которое как будто не желающее, чтобы его тревожили. Максим достал пачку сигарет, вытянул одну, закурил. Ему тоже не хотелось, чтобы его тревожили.

Николай вынырнул из темноты, сжимая в руках блестящую изящную сковородку. Максим смотрел на нее некоторое время, потом перевел взгляд на смущенного Колю.

— Да я знаю, что вроде бы ни к чему… — Николай покрутил в руках сковородку, словно бы недоумевая, как она к нему попала. Посмотрел на Макса и неловко пожал плечами: — Просто понравилась. В руке удобно сидит, а я всегда любил готовить.

Максим вымученно улыбнулся:

— Сейчас ты можешь взять, что тебе нравится. По крайней мере в Горецке и здесь… — он обвел взглядом пустой зал. — Непохоже, чтобы хозяин был против.

— Да… наверное.

Николай осторожно, как не Бог весть какую реликвию, положил сковороду на стол и снова стал рыться в своем рюкзаке. Он достал пакет с хлебом, колбасу, банку с медом… Максим смотрел на банку, сам не в силах понять, какие чувства она у него вызывает. Николай заметил взгляд парня, по лицу мужчины пробежала тень, но он промолчал.

Они неторопливо перекусили бутербродами, а потом сидели в полумраке кафе, курили сигареты, думая каждый о своем. Николай крутил в руках сковороду, изредка бросая быстрые взгляды на молчаливого Максима, рассеяно глядящего на бледное пятно окна. Дождь зарядил с новой силой, барабаня по крыше и листве. Этот звук вызывал не чувство уюта — как это обычно бывает, когда ты укрылся в тепле и относительном комфорте от непогоды — а изматывающее ощущение тревоги.