Даниил Берг - Проект Каин. Адам

Он снова криво ухмыльнулся и пошел вглубь магазина за подходящей для костерка мебелью, но перед этим поставил на гладкую поверхность трюмо видеокамеру.

— Надеюсь, я разберусь, как пользоваться этой штукой, — пробурчал он, прикоснулся к кнопке включения, покачал головой и отошел. Линзы объектива смотрели в темноте на стул прямо перед ними.

В тоже время, в другом районе города.

— Центр, это третий взвод. У нас неприятная ситуация, требуется помощь. Прием.

— Слушаю, что случилось? Прием.

— Центр, у нас проблема: двое раненых, пришлось укрыться в здании какого-то строительного магазина. Помимо этого с нами пятеро гражданских. Сейчас в нашу сторону направляется толпа людей, похоже все они в той или иной степени больны. Необходима поддержка огнем и эвакуация. Прием.

— Лейтенант, сколько вы сможете продержаться до подхода подкреплений? Прием.

— Э-э… Центр, вы наверное не поняли…

— Я все понял, сынок. Я задал тебе вопрос. Прием.

— Минут десять, не больше.

— С кем я говорю?

— Лейтенант Крышкин, третий взвод 1242 части.

— Это капитан Круглов. Сынок, продержитесь как можно дольше. Во всем городе одинаковое положение… да черт побери, это война, понимаешь?

— Командир, я…

— Мы пошлем к вам кого-нибудь, а пока держитесь. Раздайте свободное оружие гражданским, забаррикадируйтесь в здании. За вами придут.

— Так точно, товарищ капитан. А когда…

— Все, сынок, отбой, и да поможет вам Бог.

Бог уже давно устал помогать.

Максим Дробышев подал руку Ане, помогая спуститься с обгоревшего остова машины, через капот которой она аккуратно перебиралась. Николай стоял чуть впереди, осматривая в неверном вечернем свете улицу, раскинувшуюся перед ними.

Девушка кивнула Максу и подошла к Гладышеву. Небрежным и совершенно бессознательным жестом она поправила короткую прическу и спросила у Николая:

— Что-нибудь есть?

Он покачал головой:

— Нет, все тихо вроде бы. Больше я никого не видел, — он виновато обернулся к Максиму. — Может быть, мне и вправду показалось, что там кто-то был.

— Даже если показалось, проверять на своей шкуре как-то не хочется, — отозвался Дробышев.

Он поправил лямки походного рюкзака, в котором лежало одеяло, смена белья, кое-какие мелочи и еда, состоящая, в основном, из всяческих быстрорастворимых «Ролтонов», «Дошираков» и прочих подобных гастрономических изысков. Впрочем, у такой еды одно несомненное преимущество: она занимала мало места, и ее легко нести. А чем легче рюкзак, тем проще убегать. Если, конечно, это понадобится.

— Что, идем дальше?

Николай взглянул на часы, посмотрел на Аню и пожал плечами.

— Можно еще часик пройти. Только я думаю, все-таки не умно будет идти по улице. Мы тут… у всех на виду. Как считаешь, Макс?

— Пожалуй, — он подошел к ним и тоже взглянул на часы. Полвосьмого. — Пойдемте, попробуем пройти через этот дворик. Вроде бы он сквозной, можно будет выйти на Лермонтова — она не такая… широкая как эта. Пойдешь первым? Или пустишь меня?

Николай слабо улыбнулся и приподнял монтировку.

— У меня есть мой поводырь, — он снова взглянул на пустую улицу, на застывшие машины, похожие в сумерках на горбящиеся тени троллей, поджидающих своих жертв. Город казался пустым, но на самом деле таким не был. Они все еще шатались где-то здесь, ожидая тех, кто был достаточно смел или глуп, чтобы показаться на улице. Например, таких, как они. И Николай не знал, были ли они смелыми, или все-таки глупыми.

— Идем? — Аня вопросительно взглянула на него.

Николай вздрогнул и вымучено улыбнулся.

— Да. Идем, — он повернулся и осторожно двинулся к темному зеву проулка.

Максим посмотрел на заваленную хламом улицу, на не горевшие лампы и пустые, поблескивающие стеклом окна и вздохнул. Весь его мир рухнул всего за несколько дней, и теперь приходилось тащиться по городу, который он знал с детства, каждую минуту ожидая, что из-за угла покажется очередная кучка безумцев, неустанно рыскающих по улицам. Господи, как же все так разом развалилось? И кто был в этом виноват?

Он взглянул на затянутое облаками небо, словно ожидая ответа. Вздохнул, поправил рюкзак и пошел следом за своими спутниками, уже почти подошедшим к арке, ведущей во двор. Когда они вышли в путь? Позавчера вечером? А он так устал, что казалось, будто это произошло пару месяцев назад, и с тех пор они ходят по мрачному городу как неприкаянные призраки и до сих пор не могут выбраться из его бетонных лап. А надо было торопиться, чем дальше тем становилось только хуже. И никакая кавалерия, никакая королевская конница и прочая рать не примчится, чтобы собрать осколки Шалтай-болтая, в который превратился этот город. Все это уже в прошлом. И, похоже, начало конца — настоящего конца — было неизбежно и произошло три дня назад. Именно тогда, когда у них уже не осталось выбора: оставаться или уходить.