Юрий Чучмай - Ведьмы танцуют в огне

— И покойников не оскверняй, всё же люди, хоть и грешные, — попросил Готфрид. — Нужно пригнать подводу, чтобы опознать их завтра и похоронить.

— Сделаем! — шагнул вперёд один из воинов, поклонившись ему, словно благородному. Выслуживается…

— Трое солдат и майстер Валье пойдут с нами, чтобы поскорее доставить еретиков в Труденхаус, а остальные оставайтесь на страже, чтобы ни одна ведьма не вернулась. Тела сложите вот здесь. Всё ясно?

— Так точно.

Готфрид взвалил незнакомку на плечо и направился обратно, в сторону города.

За ним пошёл Дитрих, пробурчав «на всякую падаль ещё время тратить», потом майстер Валье, двое солдат с пленными, и ещё один с факелом, чтобы освещать путь.

С огнём идти было веселее. Не было того ощущения наползающей опасности, таящейся в темноте. Все страхи ночного леса теперь остались снаружи огненного круга, между стволов мачтовых сосен и под пологами папоротников. Они таились там, ожидая, и облизывались, довольно ухмыляясь. И лишь один не испугался огня, остался с Готфридом, заставляя поджилки позорно трястись и судорожно искать выхода. И эта змея терзала бы его сердце всю дорогу до дома, если бы Дитрих снова не стал ворчать:

— Вместо целого шабаша тащим обратно каких-то троих еретиков! — бубнил он, размашисто шагая позади процессии и пиная сучья и мелкие ветки, что попадались ему на пути. — Ещё, небось, их светлость, викарий Фёрнер, нам взбучку устроит, за то что не послушались приказа. Мы-то не виноваты, да всё равно плетей всыплет — чтобы впредь слушались только его…

Готфриду казалось, что из темноты на них смотрели глаза беглых колдунов. Нападения ландскнехты не боялись — эти обыватели только в приступе безумства могут броситься на вооружённого человека. Теперь же они напуганы, но свободны и живы, и поэтому не будут разменивать свои жизни на свободу троих собратьев.

Тропинка вела обратно к городу, оставляя поляну ведьм позади. Нагая девушка на плече, которую Готфрид позабыл одеть хоть во что-нибудь, спала, и когда он шёл, её руки ударялись о его зад.

— Кстати, место они выбрали отличное для шабаша, — заметил Дитрих, оборачиваясь назад. — Эта поляна теперь почти настоящее укрепление. Если бы у них было оружие и они бы нас заметили, то пришлось бы штурмом брать. До утра бы, наверное, не управились.

— Вот почему нельзя орать во всю глотку, когда идём в облаву, — Готфрид не упустил возможности сделать другу наставление, но тот только отмахнулся.

— Но ведь меня не услышали! — как всегда возражал он, повышая голос. — Вечно ты начинаешь нудить, когда всё уже кончилось! «А если бы то, а если бы это…» Но ведь всё время всё получается хорошо. Мы до сих пор живы, так что всё к лучшему.

— Когда-нибудь тебя и подстрелят, когда зазеваешься из-за своих разговоров, — спокойно посулил Готфрид.

— Не подстрелят, — уверенно помотал головой Дитрих, затем немного помолчал, и предложил, — А может мы этих девок того… ну, справим, так сказать, нужду телесную…

Трое солдат, идущих впереди, сразу остановились и повернулись, с надеждой взглянув на Готфрида. Майстер Валье сказал: «Э-э…» и преданно покосился на него, пытаясь понять, нужно доносить на солдат или нет.

Арестованная девушка завизжала и забилась, но воин резко дёрнул её за руку, и она повалилась на тропу, дёргая ногами и крича:

— Нет, пожалуйста, не надо! Ради Христа, пожалейте…

— Ишь, как заходится, — хохотнул Дитрих. — Как с ведьмаками и дьяволами валяться на шабаше, так это она с радостью. А как христовых воинов избавить от нужды, так сразу «пожалейте»! Ещё имя божье всуе поминает! Ух, я тебя!..

— От нужды будешь в кустах избавляться, — бросил Готфрид с отвращением. Не переносил он занятия столь интимным делом на людях.

— Ну можно или нет? — спросил Дитрих громче.

— Давайте, только быстрее, — ответил он и пошёл дальше. — Майстер Валье, останьтесь здесь, вдруг майстер Путцер начнёт бесноваться.

Доносчик с ужасом посмотрел на жирного скорняка и сглотнул.

— А ты бы нам девочку-то оставил, — предложил Дитрих.

Готфрид покачал головой, зажигая новый факел от уже горящего.

— Одной обойдётесь.

— Ну и ладно. Он, наверное, с ней наедине хочет, — пояснил солдатам его друг. — Может на него лигатуру наложили или на людях просто стыдится… Давайте, братья, держите её…

Крики ведьмы разносились далеко окрест, иногда смешиваясь с дружным хохотом солдатни, а иногда прерываясь. Но вскоре она перестала кричать, и только похотливый смех говорил о том, что она ещё жива.