Виктория Виноградова - Апокриф

— Азария, а ты знаешь, что Сара — вовсе не служанка, а старшая дочь?

— Старшая? Да она же совсем девочка. — Рафаил улыбнулся доверительному шепоту в потемках.

— Вообще-то, ее младшей сестре, той, которая все строила тебе глазки, уже давно пора замуж…

— Погоди… глазки? Мне?

— Только не говори, что ты не заметил! Такие взгляды из-под платка… а как она головку вскидывала, чтоб сережки в ушах качались!

— Д-да? Не помню такого…

— Нет, ты определенно не такой, как простые смертные! Это ж слепым надо быть, чтобы не заметить! — Товий насмешливо фыркнул.

— Значит, я слепой, — Рафаилу не хотелось распространяться на эту тему, и он был рад, что темнота не позволяет видеть румянец на его лице.

Насколько он успел понять, взять женщину в жены было равноценно приобретению ее в личное пользование, а представить себя в роли такого пользователя он не мог даже гипотетически. Кроме того, в памяти исцелителя всплывало еще и кое-что из области физиологии такого приобретения… и это создавало дополнительные поводы для смущения.

— Погоди-ка, ты говоришь, ей пора замуж? — он решил блеснуть недавно приобретенными сведениями о людях, — Так она же все равно не сможет выйти замуж, пока не выдана старшая дочь!

— Да, конечно. И из-за этого она так ненавидит Сару.

— Мне показалось, ее вообще не очень ценят в семье. То есть, Сара не замужем?

— Нет. Если бы это было так, думаешь, ею помыкали бы, как служанкой? Она красивая, да? Мне жаль ее. Она сказала, что никогда не выйдет замуж. Здесь какая-то тайна.

— Да какая тут может быть тай… — Рафаил осекся, — постой-ка, а как она про это сказала? Повтори дословно.

— Мне было неприятно расспрашивать — казалось, ей больно об этом говорить…

— М-м… Она не говорила что-нибудь о проклятии?

— Откуда ты знаешь? Да. Она сказала, что видит во сне кого-то, кто хочет отнять у нее душу. Что он пугает ее и грозится убить того, кого она полюбит.

— И он наверняка держит слово, — пробормотал Ангел, все больше мрачнея.

— И что у него черные кудри и глаза, а голос как шорох листьев…

— …пальцы обжигают, но холодны как лед, а тело — темное пламя.

— Азария! Откуда? Ты слышал, что она говорила?

— Нет-нет… — Рафаил успокаивающе коснулся его руки, — Просто вспомнилось описание из одной древней книги…

— Хм… У меня такое чувство, что ты читал книги обо всем на свете. Странные книги…

— Почему странные? А ты сам-то умеешь читать, Товий?

— Немного. В Ниневии, когда отец занимался торговлей и был богатым, я изучал Закон, счет и письмо. Но потом… когда нас лишили всего и изгнали, мне было уже не до занятий. Отец ослеп, все хозяйство было на матери, а я помогал ей, как мог.

— Ничего. У тебя еще будет время на книги, — Рафаил тихонько вздохнул, понимая, что от предназначения, похоже, все-таки никуда не деться, — и одну из них ты точно напишешь сам.

— Я? Книгу? А о чем…

— Автобиографию, — отозвался Ангел непонятным словом в лучших традициях пророчеств Даниила, которые ему потом мучительно долго (хоть и не без удовольствия, как выяснилось) растолковывал Гавриил. — Историю своей жизни. Спи.

Товий, не вполне удовлетворенный полученными ответами, повозился немного и притих, задремав. Ангел лежал, глядя в темноту, спать ему совершенно не хотелось.

Третий Ангел прислушивался к разлитому в воздухе темному напряжению. Наверняка всем в доме в этот миг снятся душные бессвязные кошмары. Что ж, их создатель очень силен. Так вот почему понадобился сам Ангел! Ну что ж, поднимайся и иди делать то, что должен. Рафаил, прикрыв глаза, коснулся разума спящих людей. Что бы ни случилось сейчас, они под его защитой. Третий Ангел вышел из дома и направился в сторону заката. Шаг, еще один…

— Я ждал тебя, Ангел.

Он произнес это, не оборачиваясь, и продолжал сидеть, спокойно обхватив сильными руками колени, тяжелые черные крылья неподвижно замерли за спиной.

— Я искал тебя, Демон.

Рафаил остановился перед ним, и только тогда Демон поднял голову. Его глаза были такими же черными, как и крылья, и казались непроницаемо спокойными и тусклыми.

— Что тебе нужно от меня, Ангел?

— Ты знаешь. Впрочем, я не хочу унижать тебя, не ответив. Оставь девочку в покое.