Стивен Кинг: Я знаю, чего ты хочешь

Элизабет внимательно на нее посмотрела.

— В таком случае твоя любовь проявляется весьма странно. Что ж, продолжай. Возможно, ты права. Возможно, ты заслужила такое право. Я тебя слушаю.

— Ты с ним знакома тыщу лет, — тихо произнесла Элис.

— Я… что ты сказала?

— Публичная школа 119 в Бриджпорте, штат Коннектикут.

Элизабет онемела. Она шесть лет прожила с родителями в Бриджпорте, на новое место они переехали в год, когда она закончила второй класс. Да, она ходила в школу 119, но…

— Элис, ты в этом уверена?

— А ты его не помнишь?

— Естественно, я его не помню! — Однако память услужливо напомнила ей первое ощущение, что где-то она видела Эда.

— Хорошенькие болоночки не помнят беспородных щенков. Вы с ним учились в первом классе. Он мог в тебя по уши влюбиться. Может, он сидел на задней парте и глаз с тебя не сводил. Или посматривал издалека во дворе школы. Ничем не примечательный недопесок в очечках, с металлическими скобками на передних зубах. Конечно, ты его не запомнила, но он-то тебя наверняка запомнил.

— Что еще?

— Сыскное агентство нашло его по отпечаткам пальцев, дальше было просто: найти тех, кто его знал. Агента, которому поручили это дело, некоторые моменты ставили в тупик. Меня тоже. Жутковатые, прямо скажем, моменты.

— Ну еще бы, — мрачно отреагировала Элизабет.

— Эд Хамнер-старший был прирожденный игрок. Работал в шикарном рекламном агентстве в Нью-Йорке. Увез он семью в Бриджпорт с такой поспешностью, словно скрывался от преследования. По словам агента, ни одна крупная игра в покер не проходила без его участия. Во всех казино он оставил свой след.

Элизабет закрыла глаза:

— Да, эти люди честно отработали свои доллары — вон сколько грязи.

— Тебе виднее. Короче, в Бриджпорте отец Эда попал в новую заварушку. Он занял кругленькую сумму у какой-то местной акулы. Это для него кончилось двумя переломами. По словам агента, на несчастный случай непохоже.

— Что еще? Избиение ребенка? Растрата казенных денег?

— В 1961 году он перебрался в Лос-Анджелес, все та же реклама. До Лас-Вегаса уже было рукой подать. Он стал летать туда на субботу-воскресенье. Проигрывался в пух и прах. А затем он стал брать с собой Эда-младшего. И сразу начал выигрывать.

— По-моему, ты это все сочинила. От первого до последнего слова.

Элис положила перед собой досье.

— Здесь все материалы, Лиз. Возможно, кое-что из этого суд изъял бы из дела за недоказанностью состава преступления, но агент уверен: людям, с которыми он встречался, не было смысла говорить неправду. Эд-старший называл сына «мой талисман». Поначалу никто особенно не возражал против присутствия ребенка за игральным столом, хотя это было нарушением закона. Слишком желанным клиентом считался Эд-старший. Со времени, однако, тот перешел на рулетку, причем ставил исключительно на «чет-нечет» или «красное-черное». Так вот, к концу года перед мальчиком закрылись двери всех казино. Тогда его отец переключился на другую игру.

— Какую же?

— Биржу. В шестьдесят первом, когда Хамнеры перебрались в Лос-Анджелес, они снимали клетушку за девяносто долларов, и глава семьи ездил на подержанном «шевроле». Спустя шестнадцать месяцев они уже жили в собственном доме в Сан-Хосе, Эд-старший оставил работу и разъезжал на новехоньком «сандерберде», а его жена на «фольксвагене». Да, закон запрещает несовершеннолетнему находиться в казино штата Невада, но на биржевые ведомости запрета, как ты понимаешь, не существует.

— Ты намекаешь на то, что Эд… что он мог… Элис, ты с ума сошла!

— Ни на что я не намекаю. Разве только на то, что он, по-видимому, знал, чего хочет его отец.

Я знаю, чего ты хочешь.

Элизабет вздрогнула: ей показалось, будто эти слова кто-то шепнул ей прямо в ухо.

— Последующие шесть лет, с небольшими перерывами, миссис Хамнер провела в различных психолечебницах с диагнозом «нервное расстройство», однако, по словам санитара, с которым говорил агент, это был самый настоящий психоз. Она утверждала, что ее сын — прихвостень дьявола. В шестьдесят четвертом она пырнула его ножницами. Пыталась убить. Она… Лиз? Лиз, что с тобой?

— Шрам, — пробормотала Элизабет, — Мы были в университетском бассейне, и я увидела у него глубокую вмятину… вот здесь, — она показала точку над левой грудью. — Он тогда сказал, что напоролся в детстве на кол в заборе.

— Мне продолжать?

— Почему бы и нет. Хуже уже не будет.

— В шестьдесят восьмом его мать вышла из дорогой клиники в Долине Ван-Джоакин. Они втроем отправились путешествовать. На трассе 101-го шоссе есть стоянка для пикника, там они сделали привал. Пока Эд-младший собирал хворост для костра, миссис Хамнер разогнала машину и вместе с мужем сиганула с высокого утеса в океан. Не исключен вариант, что она рассчитывала сбить машиной собственного сына. Эду тогда было под восемнадцать. От отца ему осталось наследство — ценные бумаги на сумму один миллион долларов. Через полтора года Эд перебрался на восточное побережье и поступил в наш колледж. Вот, собственно, и вся история.