Эфраим Тзимицу - Техноангелы

— Удивительно! То есть вы имели встречу с самим собой?

— Ну можно и так сказать.

— А ваши друзья?

— Они тоже имели подобные встречи.

— И как? Как вы пережили встречи с самим собой? Что вас удивило, или быть может даже шокировало?

— Лично меня встреча с самим собой очень изменила… Особенно внешне.

— Интересно — проговорил Тзимицу, продолжая их разговор так, будто бы он и не звонил только что им по телефону, рассказывая об ангелах — а ваши друзья? Они также изменились?

— Нет, они остались прежними.

— Скажите, Джестер, мы только что разговаривали о любви, и о том, как она влияет на человека, и помогает ли она ему раскрыть себя, увидеть себя такими, какими мы есть на самом деле. Вы могли бы что нибудь сказать об этом?

— Мне сложно об этом сказать… но мои друзья были в месте, где все влюблены… Очень странное место, где, наверное, нет места людям, таким как мы с вами.

— То есть вы говорите о том, что любовь это ужасно?

— Нет, что вы, конечно же нет. Просто любовь, это еще не все. Кроме всего на свете еще остаемся мы сами, такие какие мы есть.

— Очень интересно. А каков вы? Вы можете описать себя одним словом?

— Я техноангел.

В ответ Тзимицу засмеялся — Интересное определение…

Неожиданно по радио раздался голос Норгус — Джестер, Джестер, это ты?

— Да это я, Норга! — воскликнул Джестер.

Видя его волнение, Маледикт и Вика заставили его остановить машину, чтобы он и в самом деле куда–нибудь не врезался. После чего Вика сжала его руку, а Маледикт похлопал его по плечу, пытаясь успокоить

— Джестер! Джестер! Не молчи! Я так скучала по тебе! Ты пропал! Как ты? С тобой все в порядке?

— Да, спасибо, что беспокоишься обо мне… Я в полном порядке…

— Ты встретил своих друзей?

— Да, хотя было все несколько иначе, чем я думал… чем я представлял, ну в том видении…

— А разве это важно? Главное, что хорошо то, что хорошо кончается, верно? — спросила его Норгус.

— Да, ты права, Рита — назвал её Джестер тем именем, которым привыкли называть её многие в их компании.

— Рита… Ты так давно не называл меня этим именем… Ты так изменился, с тех пор, как все началось, а Джестер?

— Да, пожалуй это так.

— Скажи, кто прав из нас, когда мы говорим о любви? Я или Тзимицу?

Тзимицу по радио даже рассмеялся, когда услышал это.

— Ну что ты смеешься? — с укором спросила его Норгус.

— Да так, интересная радио–дискуссия у нас выходит.

— А что тебя удивляет?

— Меня удивляет то — неожиданно для всех сказал Джестер — что мы все знаем, кто мы есть, и о чем мы разговариваем. Но мы зачем то разыгрываем тот никому не нужный спектакль. Зачем? Для кого?

— А мы уже кончили его разыгрывать — расхохотался Тзимицу, видимо, окончательно перестав изображать из себя радио–диджея — кстати, Вик, Маледикт, тоже можете говорить, мы вас слышим.

— Тзимицу, хватит паясничать, и объясни, в чем тут дело — потребовала Вика.

— Да ни в чем особенно. Сейчас мы делаем то, что должны.

— То есть ты имеешь в виду…

— Ну да, именно так. А вы чего ждали? Всяких там дешевых спецэффектов, с огненными морями, ужасными чудищами и прочее? Зря — хихикнул Тзимицу — Очень зря. Все гениальное, как люблю говорить, просто.

— Но… — начал Маледикт.

— Что «но»? То что судьба вашего мира решается не в эпической битве, а в простом разговоре, разросшемся из скромной радио–беседы несколько символично…

— И чем? — фыркнул Маледикт.

— Часто простые вещи имеют необыкновенную суть, или связаны с необыкновенными вещами. А простые и безобидные поступки ведут к колоссальным последствиям. Ничто не проходит просто так, как рябь по поверхности воды.

Все трое сидели молча, ошарашенные столь неожиданным поворотом дискуссии.

— Ну хорошо — первым овладел собой Джестер — и что теперь от меня то нужно? Или от нас троих?

— От вас ничего… — устало проговорила Норгус — ничего страшного не происходит, чтобы вам нужно было вмешиваться, кого то спасать, ну или что–то в этом духе.

— А ведь кто–то хочет объять своей любовью весь мир! — протянул Тзимицу.

— Друг мой, у вас с головой не все в порядке — усмехнулась Норгус.

— У вас обоих с головой не в порядке — заметила Вика — спорите тут о чем то, кто что хочет непонятно, да и хочет ли кто–то что–то вообще тоже вопрос.

— Вик, а ты как думала — спросил Тзимицу — думаешь, что мир поделен на черное и белое, и мы вот тут основы мироздания сидим с суровыми минами решаем, кто прав, а кто виноват? И что нам так все просто?