Стивен Кинг - Сборник Рассказов

Она купила несколько папиных книжек в Бриджстонской аптеке. Затем она прикатила к дому Кингов и прикинулась, что хочет, чтобы папа подписал ей книжки. Хейзл приехала на машине. Она могла прилететь на метле, но не хотела, чтобы Кинги узнали, что она ведьма.

В ее сумочке лежали четыре заколдованных печенья. Четыре злых заколдованных печенья.

Четыре печенья! Четыре печенья, полных черной магии!

Банановое печенье, печенье — молочная бутылка, и что хуже всего, два плачущих печенья. Не пускайте ее к Кингам! Ох, пожалуйста, не пускайте ее!

Но она выглядела мило… и она улыбалась… и у нее были папины книжки. Иииии… они пустили ее. Папа подписал книжки, мама предложила ей чаю, Наоми спросила, не хотела бы она посмотреть ее комнату.

Джо спросил, не хочет ли она посмотреть, как он пишет свое имя. Колдунья Хейзл улыбалась и улыбалась. У нее лицо чуть не разорвалось от улыбки.

— Вы были ко мне так добры, что и я хочу вам сделать что-нибудь приятное, — сказала Колдунья Хейзл. — Я испекла четыре печенья. По печенью для каждого из Кингов.

— Печенье, — закричала Наоми. — Ура!

— Печенье, — закричал Джо. — Печенье!

— Это ужасно мило, — соврала мама. — Вам не стоило это делать.

— Но мы рады, что вы сделали, — сказал папа.

Они взяли печенье. Колдунья Хейзл усмехнулась. И когда она была в машине, она визжала и гоготала от смеха. Она смеялась так сильно, что ее кот Баста зашипел и отскочил от нее. Колдунья Хейзл была счастлива, что ее злобный план удался.

— Я возьму это банановое печенье, — сказал папа. Он съел его и произошло что-то ужасное. Его нос превратился в банан, и когда позже в этот ужасный день он спустился к себе в кабинет, чтобы поработать над своей книгой, единственное, что он смог написать было слово «банан».

Это было злое заколдованное банановое печенье Колдуньи Хейзл.

Бедный папочка!

— Я возьму это печенье — молочную бутылку, — сказала мама. — Какое забавное название для печенья.

Она съела его, и злобное печенье превратило ее руки в молочные бутылки.

Какой ужас. Могла ли она приготовить еду своими молочно-бутылочными руками? Могла ли она печатать? Нет! Она даже в носу поковырять не могла.

Бедная мамочка!

— Мы возьмем эти плачущие печенья, — сказали Наоми и Джо. — Какое забавное название для печенья.

Они съели их и начали плакать! Они плакали и плакали, и не могли остановиться! Слезы катились из их глаз. На ковре были лужи. Их одежда вся промокла насквозь. Они не могли нормально есть, потому что плакали. Дети плакали даже во сне.

И все это из-за злых плачущих печений Колдуньи Хейзл.

Кинги теперь уже не были самой счастливой семьей в Бриджтоне. Теперь они были самой несчастной семьей. Мама не хотела ходить в магазин потому, что все смеялись над ее молочно-бутылочными руками. Папа не мог писать книги потому, что все слова, которые у него получались, были «банан», и он не мог видеть печатную машинку из-за своего носа, который был бананом. А Джо и Наоми только плакали, плакали и плакали.

Колдунья Хейзл была так счастлива, как только могут быть счастливы злые колдуньи. Это было ее величайшее заклятье.

Однажды, приблизительно месяц спустя после ужасного дня четырех печений, мама гуляла по лесу. Это было практически единственное, что ей нравилось делать со своими руками-молочными бутылками. В лесу она нашла сурка, попавшего в западню.

Бедняжка! Он был ни жив, ни мертв от страха и боли. Капкан был весь в крови.

— Бедняжечка, — сказала мама. — Я вытащу тебя из этого отвратительного капкана.

Но могла ли она открыть его своими руками — молочными бутылками? Нет.

Поэтому она побежала за папой, Наоми и Джо. Пятнадцать минут спустя вся семья Кингов стояла вокруг бедного окровавленного сурка в западне. Кинги не были окровавленными, но что за странный печальный вид являли они собой! У папы посреди лица был банан. У мамы были руки — молочные бутылки. А двое их детей не могли остановить рыданий.

— Я думаю, мы сможем его вытащить, — сказал папа.

— Да, — сказала мама, — мы сможем его вытащить, если будем работать все вместе. И я начну. Я напою бедняжку молоком из своих рук.

И она дала ему попить. Ей стало немножко лучше. Наоми и Джо попытались открыть челюсти жестокого капкана, в то время как сурок смотрел на них с надеждой. Но капкан не открывался. Он был старый, и его петли и отвратительные острые зубы были покрыты ржавчиной.

— Не откроется, — сказала Наоми и заплакала еще сильнее, чем обычно. Нет. Он никогда не откроется!