Ричард Марш - Жук

Она попрощалась с нами легчайшим кивком и направилась прямо к двери. Линдон хотел ее остановить.

— Н-не уходи, т-т-т-ты…

Но я поймал его за руку.

— На вашем месте я бы отпустил ее. Вряд ли стоит умножать сказанное.

— Атертон, в-вы разочаровали меня. Вы… вы сделали все не так, как было нужно. Я обратился к вам за поддержкой, н-но не получил ее.

— Милый мой Линдон, сдается мне, ваш способ заставить юную леди свернуть с избранного ею пути лишь разозлил ее и укрепил желание упрямо идти дальше.

— П-проклятые бабы! К-катись они все к чертям! С-скажу вам по с-секрету, в-временами ее мамаша была ведьмой, и дь-дьявол меня раздери, если дочка не похуже будет… Что за вздор она здесь несла? С ума сошла, что ли?

— Нет… не думаю.

— Никогда не слышал ничего подобного, даже кровь в жилах застыла. Что не так с этой девчонкой?

— Ладно… простите, что я это говорю, но, по-моему, вы плохо разбираетесь в женщинах.

— Н-не разбираюсь, д-да и не х-хочу разбираться.

Я помедлил, но все же решился приврать — ради Марджори.

— Марджори девушка нервная… необыкновенно чувствительная. Ее воображение мгновенно разгорается. Вероятно, вчера вечером вы разволновали ее до предела. Вы сами слышали, как она впоследствии страдала. Вы же не хотите, чтобы кругом говорили, что вы довели дочь до приюта для умалишенных.

— Я… господи, нет! — я… я пошлю за врачом, как только доберусь до дома, я… я найму лучших докторов города.

— Ничего подобного вы не сделаете… это только усугубит положение. Что вам на самом деле необходимо, так это стать терпимее и оставить ее в покое… А что касается отношений с Лессинхэмом, то есть у меня подозрение, что не все так гладко, как ей видится.

— Это вы о чем?

— Ни о чем. Мне лишь хочется донести до вас мысль, что пока у меня не будет новостей, вам лучше предоставить всему идти своим чередом. Пусть поступает, как ей нравится.

— Разрешить девчонке творить что угодно! Д-да разве она т-так всегда не п-поступала? — Он бросил взгляд на часы. — Ох, полдня прошло! — Он поспешил к выходу, я последовал за ним. — У нас в клубе заседание комитета, о-очень важное! Они неделями кормили нас хуже некуда, вы такого и не пробовали… ж-желудок мой расстроен, я… им так и скажу, что если… все останется по-прежнему, врача… врача они мне сами оплатят… А что до того типа, до Лессинхэма…

Он произнес это, открывая входную дверь, а за ней на крыльце стоял «этот тип» Лессинхэм собственной персоной. Видели бы вы Линдона! Но Апостол и глазом не моргнул. Просто протянул руку.

— Доброе утро, мистер Линдон. Что за чудесный денек!

Линдон спрятал свою руку за спину — поступка глупее он совершить не мог.

— Мистер Лессинхэм, с этой минуты и впредь я вас не знаю и не собираюсь узнавать где-либо при встрече, и то, что я говорю, относится в равной мере ко всем членам моей семьи.

В шляпе, съехавшей на затылок, Линдон сошествовал с крыльца, надутый, как индюк.

Лессинхэм не выдал ни малейшего признака замешательства, будто получать столь неучтивые отказы со стороны потенциального тестя было для него делом самым обычным. Насколько я мог судить, он вообще не обратил внимания на происшествие и вел себя, словно ничего не случилось. Просто подождав, пока мистер Линдон отойдет от крыльца на приличное расстояние, он повернулся ко мне и спокойно заметил:

— Вероятно, я опять не вовремя… Позволите?

Один его вид привел меня в крайнее негодование, и, на какую-то долю секунды, я решил, что лучше мне промолчать. Я отчетливо осознал, что нам прежде всего необходимо объясниться — и немедленно. Судьба не могла прислать его в более благоприятный момент. Если, до того как он уйдет, мы не найдем взаимопонимания по некоторым вопросам, вина за это будет лежать не на мне. Не произнося ни слова, я резко повернулся и повел его в лабораторию.

Не знаю, заметил ли он что-нибудь необычное в моем поведении. Оказавшись в комнате, он огляделся, улыбаясь, по своему обыкновению, одними губами: именно эта его улыбка не раз рождала во мне определенное недоверие.

— Вы всегда принимаете гостей здесь?

— Ни в коем случае.

— А это еще что?

Наклонившись, он подобрал с пола какой-то предмет. В его руках была дамская сумочка — великолепная, блистающая золотом вещица из малиновой кожи. Я не мог сказать, принадлежала она Марджори или мисс Грейлинг. Пока я ее осматривал, он не сводил с меня взгляда.

— Это ваше?

— Нет. Не мое.