Коллектив авторов: Таинственное на войне

Нашелся, однако, какой-то храбрец, рискнувший проследить, откуда появляется это таинственное привидение?..

Тщательное расследование будто бы выяснило, что на этот раз «белая дама», будто бы, представляет собой вполне реальное существо. Это одна из фрейлин германской императрицы.

У фрейлины убили на войне жениха и она решила отомстить за его смерть кайзеру, виновнику войны. Зная суеверие Вильгельма и всех его придворных, она каждую ночь наряжается «белым призраком» и бродит по залам дворца, нагоняя ужас на дворцовую стражу.

По другой версии, историю об уличенной будто бы фрейлине сочинили нарочно, чтобы не смущать Вильгельма появлением «белой дамы».

В судьбе Германии все внушает беспокойство, все непостоянно, все грозит унижением. В прошлом году полученным мною предсказаниям пришлось такое дурное значение, что в конце концов я была крайне смущена своим пессимизмом по отношению к такой могущественной стране. Я снова принялась за свои вычисления и наблюдения, умножила их, насколько было возможно, и все-таки повторяю и буду повторять много раз, что Германии более, чем какой либо другой стране, угрожают потрясения и крупные перевороты в общественном и государственном строе.

Обратите внимание на руки германцев, южных и северных — между ними резкая разница: все линии совершенно противоположны.

Что касается императора и членов царствующего дома вообще, то нужно обладать большими данными, чем те, которые имеются в моем распоряжении, чтобы ясно прочесть и безошибочно определить их будущее. Если же принять во внимание мои астрологические вычисления и беглые наблюдения, то судьба правителей Германии должна измениться очень скоро и будет особенно печальна для императора. Орел, украшающий его каску, не будет для него орлом победы. Тот, кто казался таким могущественным и счастливым, станет бессилен и несчастен и будет всецело во власти мучительных воспоминаний о прошлом. Он напрасно старается поддерживать свое опьянение удачами и прибегает к самообману: чем больше он старается блеснуть своими успехами, тем больше теряет почву под ногами.

Это было в 1877 году на Кавказе. Мне только что минуло 28 лет. Я был полон сил, здоров, только что понюхал пороху в кабулетском отряд и был экстренно командирован в ингурский отряд, находившийся в то время под начальством генерала Алхазова в самурзаканской области, между реками Ингуром и Кодором.

Едучи где верхом, где на перекладной, где по железной дороге, достиг я, наконец, местечка Зугдид, бывшей столицы Мингрелии. Здесь, дав сутки отдохнуть своей усталой лошади, я верхом, в сопровождении одного казачьего урядника, направился к рухской переправе через Ингур для дальнейшего следования в Окум, — место расположения штаба ингурского отряда.

Кто не бывал в Мингрелии, тому трудно представить себе всю роскошь природы, бьющую здесь в глаза на каждом шагу.

По дороге попадается много развалин, и все они сплошь покрыты плющом и диким виноградом. В особенности красивы развалины рухской крепости, с ее полусохранившимися зубчатыми стенами и башнями, с основания до верха закутанными плющом.

Примерно в полуверсте от этой крепости находится паромная переправа через р. Ингур. Река эта необыкновенно быстрая, и переправа через нее в высшей степени затруднительна. Последнее обстоятельство все время стесняло действия ингурского отряда, потому что паром-самолет, устроенный в этом месте, беспрестанно сносило и тогда по необходимости приходилось переправляться на каюках, т. е. плоскодонных очень узких и длинных лодках, с весьма небольшой подъемною силой. Когда я подъехал к милиционерному посту, охраняющему переправу, то мне объявили, что накануне паром снесло и что мне самому придется переправиться на каюке, а лошадь переправить частью вброд, а частью вплавь.

Огорченный этим известием, я посмотрел на часы, чтобы узнать время, и к величайшему моему ужасу увидел, что моего аметиста нет. Дело в том, что через одно мое плечо висела шашка, а через другое повешен был на ремне револьвер; при езде, в особенности рысью, этот ремень терся о часовую цепь, задевал за оправу аметиста и таким образом постепенно оторвал его. На каком расстоянии от переправы я обронил аметист, — определить было трудно. Помнилось мне, что полчаса назад я еще ощупывал его на себе, следовательно, потеря могла произойти не доезжая версты, двух или трех до переправы. Между тем, камень этот дань был мне перед войною при совершенно особых обстоятельствах, именно как талисман, долженствующий охранять меня от всех бед и опасностей. Хотя я не особенно верил в чудодейственную силу его, но мне все-таки стало досадно на свою оплошность, и я предложил уряднику попытаться найти камень на дороге, по которой мы только что проехали, и обещал подарить 25 руб. в случае, если он мне его доставит. Надежды на находку, конечно, было очень мало, потому что по пути мы часто сворачивали в сторону от дороги и проехали вброд несколько мелких речек.