Анна Пляка - Взаперти [litres]

Второй наш пропавший тоже в базе не засветился. Удивительно законопослушные бездомные нынче пошли. Шон приуныл – непривычно парню в двадцать первом веке работать практически с пустыми руками: ни ДНК тебе, ни отпечатков, никаких благ цивилизации. Почти никаких.

– Хей, Фуллер, – подхожу к коллеге. Осторожно, спереди, окликая заранее. Винсента Фуллер у нас вроде ветерана Вьетнама, повидала всякое. Уже все привыкли к тому, что ее лучше не обнимать внезапно и не заходить со спины даже в шутку. – Разместишь пару пропавших в фейсбуке?

– Фотороботы, Пол? – Она смотрит без сочувствия, но и без насмешки, спасибо ей за это. – О’кей, скидывай в личку. Завтра днем будут.

Напарник, с утра получивший разнарядку, обзванивает больницы и морги округа. Подключаюсь, вычеркиваем из общего списка строку за строкой. Идем по расширяющейся спирали от парка. Когда закончим, возьмемся за церкви и благотворительные организации. Наши пропавшие – совсем мальчишки, так что завтра наверняка подключатся «Матери против преступности». Ну то есть как подключатся. Растиражируют объявление о поиске, начнут внимательней смотреть по сторонам, расспросят соседей, и те, может, что-нибудь вспомнят.

– Извините, сэр. – Шон поднимает голову, когда у нас с ним совпадает промежуток между звонками. – Я не пойму, почему вы не позвонили Мэй.

Мэй курирует связи с волонтерскими поисковыми группами, благодаря ей нашлось большинство потеряшек. Но есть одна неувязочка.

– Они не старики и не дети, – напоминаю, не отрываясь от монитора. – Таких на пачках с молоком не печатают и на мобильники не рассылают.

Поднимаю взгляд на удрученного Шона, в очередной раз думаю, какой он все-таки молодой. Впрочем, оно и к лучшему. Дали бы мне Эзру, так он бы мне голову отгрыз на второй день за слишком дружелюбные и неторопливые методы работы.

Удивительно, но Бет и Эл решили дождаться соседей, и завтракаю я одновременно с гостями.

– Не прошли, – сообщает очевидное Элли, жадно засовывая в рот кусок пиццы. – Завтра попробуем еще раз!

– Не попробуем, – наконец говорит Винни.

Забивается в угол со своей крохотной порцией, опускает голову под тремя взглядами.

– Объясни, пожалуйста, – мягко просит Бет. – Вы не пара?

Винни кивает облегченно: ничего не надо говорить, счастье-то какое.

– И что тогда? – неуверенно спрашивает Эл.

– Будем ждать, когда сваха привезет нам пары, – криво улыбается Элли. Машет рукой с деланой беспечностью: – Вы идите, что с нами сидеть! Черт его знает, когда следующая гроза, может, через неделю. Пройдете все тесты и вызовете полицию, пока мы тут будем куковать.

Она храбрится, но досада проскальзывает в движениях и голосе. Ты хотела бы сама выйти из дома и вызвать полицию? Сдать меня в руки правосудия, теперь – на законном основании?

Вряд ли кто-нибудь из них, закончив тесты, вспомнит об этой возможности. Пары – крепкие, единые – скорее будут благодарны Миротворцу за пережитый опыт, чем захотят отомстить.

Однако у меня проблема. Для Элли, я, допустим, могу привезти пару. А для Винни? Кто из будущих гостей проведет его?

Сейчас на пороге бокса, не глядя друг на друга, стоят Бет и Эл. Послушались Элли и решили идти вперед или у них более сложный план? Что скрывается за поджатыми губами? Возможно, ничего, кроме отчуждения. Они и тест начинают так же отстраненно, обмениваясь лишь отдельными фразами. Не спешат, ждут друг друга, цепь наручников не натягивается ни разу, но я морщусь, глядя на это. Мои тесты следует проходить не так. Если не научатся здесь, дальше будет сложней. Включаю микрофон.

– Тебе будет небезынтересно, Эл, что ты здесь из-за сестры.

Даю ему время осознать услышанное. Мальчишка только стискивает зубы, просовывает ладонь между труб, берет Бет за руку.

– Зачем ты это говоришь? – спрашивает зато она, шумно сглотнув.

– Потому что ты рассказала о тесте не напарникам, – усмехаюсь. Честность обычно ошарашивает, и я, пользуясь этим, подсовываю следом ложь. – Сначала я обратил внимание на тебя: хирург, которая никому не доверяет, была нужна для безопасности гостей и любопытна для меня. Я узнал о тебе многое… И нашел твоего брата. Сам по себе студент, которого выгнали из университета, меня не заинтересовал.

Вру, не краснея, на самом деле было с точностью до наоборот. Но какая разница, если благодаря моим словам равнодушие трескается. Эл налетает на трубу, Бет охает, дергается в сторону, встряхивая рукой. Видимо, брат слишком сильно сжал ее пальцы.