Array Журнал «Аконит» - Аконит, 2020 № 07-08 (цикл 2, оборот 3:4, февраль)

— … и до него невозможно дотянуться, даже встав на цыпочки. Представляете, в детстве я думал, что нужно только научиться балетной стойке на носках, чтобы достать луну. Я думал, что это вроде такое испытание. Надо всего лишь научиться. Но время шло, а я так и не решился. А когда появилась возможность, я уже был взрослым и понимал, что так не бывает.

— Значит, вот эту вот луну вы хотели достать? — девушка показала на гигантские фото, развешенные по стенам большой квартиры-студии в два уровня. В панорамном окне навязчиво маячил иконический образ высотки на Котельнической.

— Именно. А вас ведь Елена зовут?

— Лена, — девушка протянула руку, поправив сумочку на левом плече.

— Елена — от Селена. Значит «Луна», — он пожал ладошку.

— Неправда, — уклончиво ответила девушка. — А вы тот самый Роджер?

— Чистая правда. Тот самый. Весёлый. Роджер. Ну, проходите, раз уж пришли. Располагайтесь, — мужчина лет сорока жестом «милости просим» показал на диван размером с вертолётную площадку, вписанный в длинный альков напротив окна. — Сейчас будет кофе. Или что-то другое? — продолжил он из кухни, отделённой стеклянной стеной с росписью «под Ван Гога».

— Нет-нет, кофе вполне подойдёт.

Луна была потрясающая. Розовая, голубая, пепельная, с опаловыми кратерами — словно следами колоссальных мыльных пузырей. В шершаво-пористом покрывале. С тёмно-фиолетовыми пигментными пятнами. Похожая то на пенисто пригоревшую сковороду, то меловой сетью радиальных полос на созревший арбуз с множеством «пупков».

Возле окна растопырился крупный, как бочонок, телескоп, рефлектор Ньютона.

Елена подошла к нему. За диваном после поворота стены виднелась ещё одна комната. Там широко, вальяжно расположилась барабанная установка. На стойках, словно в плоских креслах, несколько электрогитар. Посередине — гладко причёсанный щёголь-микрофон. Это интересовало её больше всего.

— Репетиционное отделение, — Роджер передал ей миниатюрную чашечку и присел на диван, положив свободную руку на спинку. — Удивительно, — он сделал глоток, — когда-то я думал, что все эти кратеры просто выдумка. А когда впервые посмотрел в телескоп, не поверил. Настолько они графически отчётливые, как будто специально нарисованы. Для тех, кто смотрит с Земли. Дразнит, не правда ли?

Елена сделал компромиссный кивок и демонстративно посмотрела на инструменты.

— Знакомьтесь. Это мои ассистенты, — он прошёл в комнату. — В последнее время нечасто сюда заглядываю. Вы ведь по поводу этого? — Роджер посмотрел на фото.

— Отчасти. Я из биографического журнала. Поэтому меня интересует всё.

— Я-то думал, вам нужна только моя новая исследовательская программа, — сказал он сдержанно, поставив кофе на подоконник, перебрался за барабан и, взяв палочки, стал настукивать забавный ритм.

Елена сразу оживилась.

— Даже не знаю, с чего начать, — он разогревался, делая дроби и сбивки, останавливался, настраивал, подкручивал пластики. Потом нашёл игривый ритм вразвалочку, ироничный, — походка враскачку, — и стал говорить под него. Размеривая дыхание, словно на ходу. — Можно начать с наводящих вопросов.

— Расскажите, с чего всё началось?

— Знаете, я провёл столько интервью… по поводу того, «с чего всё началось»… вы же, честное слово, читали про это мильон раз…

— Верно… — Елена сделала поворот, тоже ставя чашку на подоконник, и судорожно, молниеносно перебирая в голове темы и подходы. — В одном из них вы даже говорите, что музыка для вас — не главное.

— Вот именно, вот именно… мои эксперименты, моя музыка… закончилась на альбоме «Дофамин»…

— Это самый лучший, самый потрясающий ваш альбом! Расскажите, как сформировались…

— Чёрт возьми! — Роджер швырнул палочки, выскочил из-за установки. — Вы что, одна из тех дурочек, которые тащатся от волосатых музыкантов?! Вы пришли, чтобы воткнуть очередную писульку в какой-нибудь туалетный журнал? Идите к чёрту, в таком случае… — он допил кофе, подобрал палочки и, осторожно поправляя, уложил их на диаметр чувствительного пластика. — Извините, сеанс окончен. До свидания.

Елена, нервно отвернувшись, пряча лицо, вытянув, скривив губы, пошла к двери.

— Извините ещё раз, — Роджер вздохнул. Хлопнул по карману, достал сигареты. — Вы знаете, что такое апофения?

— Нет, не знаю, — Елена удивлённо остановилась, рассеянно размышляя, повернуться и начать интервью заново или уйти. Выглядеть «дурочкой, которая тащится от волосатых музыкантов», ей не хотелось. Сносить нервные вспышки избалованной рок-звезды — это, пожалуй, совсем не её работа. — Вы тоже меня извините, Роджер… я не знаю, как там вас на самом деле зовут… Я плохо знакома с музыкой, — достала из сумочки книгу. — Вот ваша авторизованная биография. По-моему, не очень. — Елена повернулась, иронично посмотрела. — Я вообще-то, скорее, научный сотрудник. Мне сказали, мол, он сам всё, что нужно, расскажет.