Мишель Ходкин: Неподобающая Мара Дайер

Пронзительные крики нарушили приглушенную атмосферу похорон: сотни черных птиц пролетели над нашими головами во всполошенном биении крыльев. Вороны расселись на лишенных листвы деревьях у парковки. Даже природа теперь оделась в черное.

Я повернулась к брату:

— Ты припарковался под теми воронами?

Он кивнул и пошел к машине.

— Невероятно, — сказала я, двинувшись за ним. — Теперь нам придется уворачиваться от помета целой стаи.

— Тьмы.

Я остановилась.

— Что?

Даниэль повернулся.

— Тут тьма-тьмущая ворон. А не стая. И… Да, нам придется уворачиваться от птичьих фекалий, если ты не предпочитаешь поехать с мамой и папой.

Я улыбнулась, почувствовав облегчение, — сама не знаю почему.

— Я — пас.

— Так я и думал.

Даниэль помедлил, поджидая меня, и я была благодарна ему за возможность спастись. Мы отделились от остальной группы, и я оглянулась, чтобы убедиться, что мама не наблюдает. Но она была занята разговором с семьей Рэчел — мы были знакомы годами.

Было слишком легко забыть, что родители тоже оставляли все позади: отец — юридическую практику, мама — пациентов. А Джозеф, хотя ему было всего двенадцать, не потребовал объяснить, почему мы переезжали, и без жалоб смирился с тем, что ему приходилось распрощаться с друзьями. Когда я об этом подумала, я поняла, что выиграла в семейной лотерее. И сделала заметку себе на память относиться к маме более терпимо. В конце концов, мы уезжали не по ее вине — по моей.

ШЕСТЬ НЕДЕЛЬ СПУСТЯ.

МАЙАМИ, ФЛОРИДА

— Ты меня просто убиваешь, Мара.

— Дай мне минутку.

Я прищурилась на паука, который сидел между мной и бананом, предназначавшимся мне на завтрак. Мы с пауком старались достичь обоюдного согласия.

— Тогда позволь мне это сделать. Не то опоздаем.

Даниэль начинал лезть на стену при мысли об опоздании. Мистер Идеал всегда был пунктуальным.

— Нет. Ты его убьешь.

— И?

— И тогда он будет мертв.

— И?

— Просто представь себе, — заговорила я, не сводя взгляда с членистоногого оппонента. — Семья пауков лишается своей матери. Ее детки ждут в паутине, высматривая родительницу много-много дней, пока наконец не понимают, что ее убили.

— Ее?

— Да.

Я показала подбородком на паука.

— Ее зовут Крек.

— Конечно. Вынеси Крек наружу, прежде чем она повстречается с авторскими колонками «Уолл-стрит джорнал» [8] «Уолл-стрит джорнал» (The Wall Street Journal) — влиятельная ежедневная американская деловая газета на английском языке. Издается в городе Нью-Йорке (штат Нью-Йорк) с 1889 г. Джозефа.

Я помедлила.

— А почему наш брат приобретает «Уолл-стрит джорнал»?

— Он считает его забавным.

Я ухмыльнулась. Джозеф был прав.

Я повернулась и снова уставилась на Крек, которая подалась вбок на дюйм-другой в ответ на угрозы Даниэля. Я потянулась к пауку бумажным полотенцем, но невольно отпрянула. Уже минут десять я периодически повторяла эти движения: тянулась и отдергивала руку. Мне хотелось выгнать Крек на волю, убрать из нашей кухни и проводить туда, где в изобилии имелась кровь мириад летающих насекомых. Иными словами, на наш задний двор. Но, похоже, я была не в состоянии выполнить эту задачу. Однако я была слишком голодна и хотела съесть свой банан. Я снова потянулась к пауку — моя рука застыла на полпути.

Даниэль мелодраматически вздохнул, сунул чашку в микроволновку, нажал несколько кнопок, и поддон начал вращаться.

— Ты не должен стоять перед микроволновкой, — сказала я Даниэлю, который не обратил внимания на мои слова. — Не то получишь опухоль мозга.

— Это факт? — спросил он.

— А ты хочешь выяснить?

Даниэль внимательно посмотрел на мою руку, все еще протянутую к Крек, — руку, которую словно парализовало.

— При таком неврозе ты найдешь любовь только в телефильме.

— Может быть, зато я буду без опухоли мозга. Разве ты не хочешь быть без опухоли мозга, Даниэль?

Он сунул руку в шкаф и вытащил зерновой батончик.

— Вот, — сказал он, швырнув шоколадку мне, но в последнее время я до полудня была просто ни на что не годной.

Батончик со стуком упал на стол рядом со мной. Крек торопливо засеменила прочь, и я потеряла ее из виду. Даниэль схватил ключи и не спеша направился к передней двери. Я последовала за ним на слепящий солнечный свет, так и не позавтракав.

— Ну же, — с деланой жизнерадостностью сказал он, огибая ящериц, шнырявших по выложенной плитками дорожке нашего нового дома. — Не говори, что тебя не восторгает мысль о предстоящем первом дне в школе… Очередной.